Ярослав Домбровский

Арест Шварце был серьезным ударом по левому крылу ЦНК, что очень скоро дало себя знать. На следующий день после провала Шварце в Варшаву дошло известие, что в Париже французской полицией арестованы Цверцякевич, Хмеленский, Милёвич, Годлевский. Французская полиция сотрудничала с полицией царской, а арестованные знали состав ЦНК и имели у себя ряд подписанных его членами документов. Следовательно, над ЦНК нависла серьезная опасность. Гиллер и его сторонники решили воспользоваться этим, чтобы нанести еще один удар по левице красных, удалив из ЦНК Падлевского. Йод предлогом возможных арестов было принято решение о роспуске старого состава комитета и создании нового, куда «для преемственности» включались лишь некоторые из заместителей бывших его членов. Реорганизацию поручили провести Авейде, который назначил своим заместителем Гиллера и кооптировал в качестве членов ЦНК трех своих сторонников. Коалиция Авейде — Гиллер готова была торжествовать победу, когда выяснилось, что решали они без хозяина. Варшавская городская организация признавала своим руководителем только Падлевского, а оставаясь на своем посту, он автоматически входил в ЦНК. Вскоре после описанных событий приехал в Варшаву и стал членом ЦНК замечательный революционер Стефан Бобровский — земляк Домбровского, старый знакомый Падлевского, один из его ближайших друзей и единомышленников в эмиграции.

Домбровский быстро узнавал и о петербургских переговорах, и о спорах вокруг «плана дислокации», и об изменениях в ЦНК, и тем более об аресте Шварце (его поместили в камеру, расположенную через коридор почти напротив камеры Домбровского). Стало ему известно и о том, что в конце декабря 1862 года, возвращаясь из заграничной командировки, в Варшаве проездом был Сераковский (это он привез весть об арестах в Париже).

На позицию левого крыла ЦНК влияло общественное мнение и то понимание ситуации, которое сложилось у большинства участников организации. Совещание комиссаров некоторых воеводских организаций, состоявшееся в конце декабря, обратилось в ЦНК с ультимативным требованием о том, чтобы восстание было назначено на день рекрутского набора. В этом же духе высказалось собрание руководящих деятелей варшавской городской организации, проводившееся несколько позже. Напротив, опрошенные поодиночке военные специалисты ответили ЦНК, что ранее весны завершить необходимую подготовку к восстанию невозможно, что более ранний срок обрекает его на поражение.

Столкновения вокруг вопроса о восстании имели два аспекта. Спор шел, во-первых, о том, как широко вовлекать в вооруженную борьбу трудящиеся слои населения и насколько серьезные задачи ставить перед восставшими. Левица красных выступала за широкое привлечение к восстанию народных масс, в том числе крестьянства, за проведение демократических преобразований и достижение независимости Польши путем решительного революционного действия. Гиллер, Авейде и их сторонники боялись массового восстания; вооруженную борьбу Они рассматривали как средство давления на царизм, надеясь с помощью иностранных держав добиться восстановления старой Польши и максимально ограничить неизбежные социальные преобразования. Спор шел, во-вторых, о сроках начала восстания. Представители левицы называли весну 1863 года — срок наиболее выгодный и с точки зрения положения дел в Польше и с точки зрения общероссийской ситуации. Для их идейных противников в ЦНК нужна была вооруженная демонстрагщя, к которой можно было готовиться кое-как, ибо она ставила перед собой ограниченные цели. Естественно, что Гиллер и его единомышленники не возражали даже против более ранних сроков.

Приезд Бобровского существенно изменил соотношение сил в ЦНК. Едва ^ли не в первый же день своего присутствия на его заседаниях он произнес большую и горячую речь, в которой резко критиковал план дислокации. План этот, говорил он, может быть, спасет часть Конскриптов, но вместо них возьмут других, а авторитет и влияние конспирации в народе будут безвозвратно утеряны. Поскольку признавалось, что восстание неизбежно, Бобровский требовал энергичной подготовки к вооруженной борьбе большого масштаба, к настоящему превращению ЦНК в национальное правительства. Во время выступления Бобровского Гиллер и Марчевский демонстративно встали и вышли из комнаты. Остальные члены ЦНК согласились с программой, изложенной Бобровским.