Ярослав Домбровский

Зная о существовании военной организации задолго до отъезда из Петербурга, Домбровский сразу же по приезде в Варшаву разыскал хорошо знакомых ему Кандинского и Потебню. С Потебней он не виделся более двух лет. Вопросы, наверное, с обеих сторон сыпались градом — ведь столько общих знакомых, столько новостей, о которых хочется поскорее узнать. Каплинский и Потебня рассказывали о военной организации, Домбровский — о петербургских военных кружках. Обсуждали преимущественно положение организации русских офицеров в Польше. Домбровский заставил своих собеседников признать, что имеющиеся кружки еще слабы идейно и малочисленны, что есть много полков, батальонов и батарей, где организация пока вовсе не имеет своих людей, что этого дольше терпеть нельзя, что революционная пропаганда осуществляется недостаточно энергично, а агитация среди солдат почти совсем отсутствует. Нужно действовать энергичнее, решили они, расходясь.

Печати ЦНК партии красных.

Вскоре, к несчастью, Каплинского арестовали. Но это не помешало делу, так как он не выдал никого и не сказал о существовании кружков. Домбровский же и Потебня продолжали работу с удвоенной энергией.

Постепенно Домбровский познакомился с многими звеньями военной организации, быстро растущей в вглубь и вширь. На его глазах, при его участия возникали новые кружки, а существовавшие раньше росли я крепли. В Ревельском пехотном полку Гаврилов, Ган и Лагуна довели численность кружка до десяти человек. Авторитет их среди остальных офицеров, стал настолько значительным, что они добивались от командира полка назначения на очень важную должность полкового адъютанта либо Гаврилова, либо Лагуны. В Шлиссельбургском пехотном полку кружок достиг примерно такой же численности. Вместо Потебни, которому приходилось заниматься делами всей организации, руководителями его стали опытные конспираторы Дмоховский и Барановский. В Ладожском полку действовали создатели кружка Болгов, Гебасевич, Грон, Яковлев и приехавший позже из Петербурга Варавский. В Галицком полку выделялись Доброгойский и Броневский, в Муромском — Криер и Наперстков; в Смоленском, где в кружок входило более пятнадцати человек, были Крупский [9], Полодьев, Тутакевич; в 4-м стрелковом батальоне очень активно действовали Арнгольдт и Сливицкий, а в 6-м — Голенищев-Кутузов, Новицкий, Огородников. Все меньше и меньше становилось таких войсковых частей, где бы не было кружка или отдельных участников офицерской организации. Сравнительно многочисленные кружки существовали в артиллерийских бригадах; были кружки также в саперных батальонах, в крепостных частях, в ряде штабов и военных учреждений. Общая численность организации весной 1862 года достигала примерно 300 человек.

Полный список организации хранился в глубокой тайне, и знали о нем, вероятно, только Потебня и Домбровский. Часть списка попала несколько позже в записную книжку Огарева, а полностью он не сохранился. Попытка воссоздать его по имеющимся данным и проанализировать c персональной и количественной точки зрения дала весьма любопытные результаты. Выяснилось, например, что численность кружков в частях колеблется от 5–6 до 30–40 человек, причем типичным является кружок в 8—10 участников. Поручики, штабс-капитаны и капитаны в возрасте не моложе 24–25 лет и имеющие не менее чем пятилетнюю выслугу лет в офицерских чинах, составляли во всей организации примерно половину, а среди ее актива — 70 процентов. Почти две трети участников организации были воспитанниками петербургских военно-учебных заведений.

Среди своих знакомых, далеких от революционного подполья, Домбровскому не раз приходилось слышать утверждение о том, что всякие оппозиционные Кружки являются не чем иным, как только Польскими происками. Между тем он был поляком, Потебня — украинцем, Арнгольдт из 4-го стрелкового батальона — латышом, а в 6-м батальоне кружок состоял почти сплошь из русских. В других кружках были белорусы и литовцы, прибалтийские немцы и татары, русские и украинцы. Поляки составляли немногим больше половины во всем списке и примерно одну треть среди актива организации, внесенного в записную книжку Огарева. Подсчеты относительно сословной принадлежности и имущественного положения участников кружков показали, что организация на девять десятых состояла из дворянских детей, но почти все они были из тех, кто лично не владел недвижимым имуществом и даже не мог надеяться на наследство, поскольку и их родные либо вовсе не владели недвижимостью, либо владели очень маленькими имениями. По существу, они были такими же бедняками, как любой из варшавских ремесленников.

Возглавляя городскую организацию и входя в руководящий центр Комитета русских офицеров в Польше, Домбровский стал связующим звеном между ними. В то же время он сохранял связи с участниками петербургских кружков, содействуя их связям с подпольными организациями в Польше.