Ярослав Домбровский

Домбровский приехал в Петербург оппозиционно настроенным офицером, внутренне созревшим для антиправительственной деятельности, но плохо представлявшим, где и как можно приложить свои силы, не имевшим постоянных контактов с какой-либо революционной организацией. За два года многое изменилось. Он не только кончил одно из лучших в Европе военно-учебных заведений, но и стал активным участником революционного движения, опытным конспиратором, годовым отдать асе свои силы борьбе и стать профессиональным революционером. Несколько лет назад он после окончания умения попытался бы, вероятно, добиться прикомандирования к академии, чтобы готовиться к научной работе, Либо хлопотал бы о должности в Петербурге. Теперь соображения, связанные с военной карьерой, не играли для него никакой роли. Решая вопрос о том, куда проситься после академии, Домбровский исходил только из интересов освободительной борьбы. Высокое сознание революционного долга, да и вся необычайно деятельная натура Домбровского неудержимо влекли его в самую гущу событий. К тому времени стало ясно, что в русских губерниях революционный взрыв можно ожидать только в 1863 году, когда у крестьян истечет срок так называемого временнообязанного состояния. Именно на это ориентировались русские революционеры, среди которых у Домбровского было немало друзей. В Польше, напротив, ситуация продолжала обостряться. Военное положение, введенное в связи с манифестациями, не приостановило брожение, а еще больше его усилило. Царство Польское стало в это время той частью Российской империи, в которой революционный взрыв был наиболее вероятен. Освобождение его родного народа, освобождение всей России зависело теперь От того, как пойдет дело на польских землях. Естественно, что именно там, и только там, хотел быть Домбровский.

После выпускного акта некоторые из однокурсников Домбровского, в частности Голиневич, получили отпуска и сразу же разъехались из Петербурга. Варавский заболел и оказался в госпитале. Закончив служебные и особенно многочисленные конспиративные дела, Домбровский на рождественские праздники поехал в Москву. Здесь он не только повидался с родными, но и имея ряд встреч с деятелями революционного подполья. А оно существовало и активизировалось, несмотря на репрессии по отношению к участникам студенческих волнений, несмотря на аресты среди распространителей «Великоруса» и других нелегальных изданий, часть которых печаталась в Москве. Трудно сказать, знал ли в это время Домбровский таких студенческих вожаков Москвы, как П. З. Аргиропуло и П. Г. Зайчневский, встречался ли с Ю. М. Мосоловым и H. М. Шатиловым, которые возглавляли полуконспиративную «Библиотеку казанских студентов», ставшую ядром московского отделения «Земли и воли». На уж с офицерами В. П. Колесовым, О. Еленский, В. Нарбутом и другими товарищами по Брестскому кадетскому корпусу и Дворянскому полку он, конечно, виделся. Думается, что разговоры с ними не ограничивались воспоминаниями о кадетских шалостях: ведь и Домбровский и его друзья были участниками революционных кружков, жаждавших деятельности и искавших контактов между собой.

Но вот поездка кончилась. Возвратившись в Петербург, Домбровский тщательно упаковал свои вещи. За несколько часов, остававшихся до отъезда, он еще успел сделать несколько прощальных визитов, погулять на прощанье по Невскому и зайти в военное министерство. В нужной ему комнате он снял шинель и поправил новые, еще не обмявшиеся штабс-капитанские погоны. Затем он подошел к одному из писарей, продиктовал ему рапорт и тут же его подписал. В рапорте была всего одна фраза: «Имею честь почтительнейше донести департаменту генерального штаба, что я к месту моего служения в г. Люблин отправляюсь 5-го сего января». Ниже собственноручной подписи офицера писарь тут же сделал помету: «№ 3-й. 5 января 1862 года».

Так кончился петербургский период жизни Домбровского, сыгравший роль важного, переломного этапа в его биографии.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ВАРШАВСКАЯ КОНСПИРАЦИЯ НАКАНУНЕ ВОССТАНИЯ 1863 ГОДА