Читаем Ярлык Великого Хана полностью

То, что вслед за этим происходило на поляне, представляла собою кровавое и жуткое зрелище. Сюда выскакивали почти одновременно все обитатели леса, имевшие несчастье попасть в это роковое кольцо: волки, медведи, кабаны, лоси, олени, россомахи и всевозможная мелочь. На последнюю, впрочем, никто не обращал внимания, – было не до того. Крупные звери, которых на поляне встречал град стрел и копий, обычно поворачивали назад и пробовали прорваться сквозь ряды загонщиков. Но это удавалось весьма немногим, остальных или убивали при этой попытке, или же выгоняли обратно на поляну. И здесь, поняв, что выхода нет, обезумевшие животные старались подороже продать свою жизнь. Вскоре все перемешивалось так, что стрельба из луков становилась невозможной и начиналась рукопашная.

Дело пускались теперь сабли, копья, рогатины, кинжалы и дубины. Такая охота требовала бесстрашия и ловкости, ибо онапоходила на поле сражения, где дрались все одновременно и каждый был занят собой и своим противником. Нередкобывало, что разъяренный медведь, прежде чем пасть, успевал размозжить кому-нибудь голову или взбешенный лось поднимал на рога и затаптывал несколько человек, прежде чем его удавалось прикончить.

В первой же из таких охот Василий с любопытством наблюдал за Мубареком. Пожилой хан держался впереди всех ловко действуя рогатиной и не помышляя об опасности. Но, видимо, о ней не забывали другие: был момент, когда на Мубарека, занятого каким-то иным зверем, бросился сбоку кабан. Не успел он пробежать и половины разделявшего его расстояния, как был пронзен несколькими копьями сразу. После окончания охоты, отобрав лучшую часть добычи для ханского стола и для вельмож, букаул распределял остальное по сотням. Вечером устраивалось всеобщее пиршество. Знать пировала во дворце у хана, воины и их семьи – на площади, у жарко пылающих костров. Здесь ели много и жадно, громко отрыгивая и обтирая жирные руки об одежду и волосы. Впрочем, и за ханским столом нравы были немногим лучше.

Пили кумыс и вино, без причин хохотали, потом начинали хвастаться друг перед друтом своими боевыми и охотничьими подвигами. О женщинах не говорили почти никогда, а если и говорили, то сдержанно, с уважением. Пьяных драк и скандалов не бывало вовсе, а если где и вспыхивала ссора,– она мгновенно утихала по первому же окрику десятника, как бы не были пьяны ее участники.

Когда голод был утолен, образовывали круг, и начинались пляски. Это было невеселое зрелище: под заунывную какофонию бубнов и дудок танцоры двигалась по кругу, расслабленно вихляя телами и нелепо подергиваясь. Под конец начинали петь, а Василий долго не мог привыкнуть к этому дикому пению, более похожему на волчий вой, чем на голоса веселящихся людей.

Так пировали и веселились на площади. Во дворце у хана развлекалась более утонченно. Здесь гостям подавали несколько искусно приготовленных блюд из дичи, а из баранины, дорогие вина, фрукты в меду и в сливках, бекмес и обильный достархан из всевозможных сладостей.

*Бекмес – прохладительный напиток из воды и арбузной патоки, со специями.

Затем обычно появлялись танцовщицы-рабыни, почти, а иногда и вовсе обнаженные,– смуглые и бронзовые, кофейно-черные и белые как алебастр, стройные и гибкие, как змеи. Под звуки зурен и бубнов они кружились и извивались в восточных танцах, дурманящих, как вино,– то томяще-длительных, то огненно-страстных,– пока хану это не надоедало. Тогда, одарив более искусных какими-либо драгоценными безделушками, он приказывал им уйти, и снова все принимались пить и есть, обсуждая достоинства и недостатки танцовщиц, поднимая глаза к небу и восторженно цокая языками.

Василий и Никита всегда получали приглашения на такие празднества. Быстро познакомившись со всем окружением хана, они стали водить приятельство со многими из ак-ордынских вельмож. В этой среде к Василию все относились благожелательно, отчасти потому, что Мубарек к нему так относился, а главное – потому, что причин для недоброжелательства никто не видел: Василий никому не был опасен и на дороге ни у кого не стоял, ибо явно не искал никаких должностей и милостей у хана. Он хорошо говорил по-татарски, со всеми был приветлив, с ним было весело, скакал он превосходно, на охоте был умел и отважен,– этого было более чем достаточно, чтобы заслужить уважение татар и привлечь к себе их симпатии.

Перейти на страницу:

Похожие книги