Яркий Миг

Я ничего не ответил, но, кажется, начал понимать, в чем тут дело. Фамильяр, как объяснял Картер, эта следующая ступень для некоторых исключительно талантливых мастеров, практикующих взаимодействие с иным пространством давно, часто, и достигших в этой сфере колоссальных высот. Все дело в том, что ресурсы нашего организма ограничены. Большинству мастеров их хватает на всю жизнь, но некоторые погружаются в свое дело так глубоко, что в итоге упираются в стену, попытки проломить которую могут обернуться потерей контроля над призванными из иного мира силами, что, в лучшем случае, приведет к гибели самого мастера, а в худшем – к настоящей катастрофе пугающих масштабов. В этот момент, конечно, им следовало бы остановиться и довольствоваться уже достигнутыми высотами, но когда человека сдерживали границы? В нашей природе заложено совсем обратное, не пасовать перед преградами, а находить способы преодолевать их. Так, не способные летать, мы изобрели дирижабли; ограниченные в скорости передвижения, мы оседлали лошадей, а затем создали автомобили и поезда. Фамильяры, грубо говоря, стали еще одним подобным средством, позволяющим нам расширять собственные возможности. Для создания фамильяра мастер подбирает себе животное, заботится о нем, обучает, параллельно наращивая его связь с иным пространством, чтобы в урочный час, когда решит, что время пришло, создать своего, так называемого, метафизического двойника, который воплотится в теле этого животного. Данная техника намного старше Университета, и по мнению некоторых историков, уходит корнями к самому прото-миру. Возможно, поэтому она столь сложна и неточна, что в мире едва ли наберется хотя бы пара тысяч обладателей фамильяров, отчего, собственно, и ходят в народе слухи, что все эти россказни про разумных зверей просто байки и не более. Что в итоге получает мастер от такого создания? Предохранитель на случай потери контроля, дополнительный приток силы в работе с иным пространством, способ развивать свое мастерство дальше и достигать в нем новых вершин. Ну, а еще он получает верного компаньона, ведь и сам фамильяр начинает быстро развиваться, довольно скоро превращается в разумное, вполне осознающее себя существо.

Если вам всё это кажется довольно сложным и путанным, то поверьте – вам не кажется. Я сам не понял большинство из того, что пытался объяснить мне Картер. Думаю, чтобы понять все это, нужно самому быть мастером и на собственном опыте ощутить, что это такое – открывать врата в иной мир. Но для ответа на вопрос, почему я вдруг стал слышать и понимать фамильяра, не стоит погружаться в столь глубокие дебри. Он лежит на поверхности. Фамильяры разумны, ничуть не в меньшей степени, чем сами люди. Но вот способ общения у них совсем иной. Они передают информацию без слов, своего рода эмпатическими волнами крайне сложной структуры, и для того, чтобы понимать фамильяра, нужно обладать очень высоким уровнем метафизической чувствительности. Именно благодаря ей мастера чувствуют мембрану, разделяющую пространства, и могут разрывать ее при должном опыте. Но для обычного человека это недоступно, и пусть бытует мнение, что подобную чувствительность можно в себе развить, реальность такова, что слепому от рождения будет очень сложно объяснить, что собой представляют цвета и краски. Врожденные таланты всегда будут куда выше, чем приобретенные посредством долгих и упорных тренировок, и можно сказать, привитые насильственным путем. В моем случае талантов не было совсем, но я не чувствовал себя обделенным и никогда не стремился это как-то исправить. Моя чувствительность была столь низкой, что я не услышал бы фамильяра, пожалуй, проведя рядом с ним и десять лет к ряду. Но вот в моей жизни появился Яркий, и, похоже, что наша с ним связь повысила мою метафизическую чувствительность на несколько десятков, если не сотен ступеней. Радоваться тому, удивляться или пугаться, я еще пока не решил.

– Интересных ты ко мне приводишь друзей, – оценил Заккари, не сводя с меня глаз.

– Теперь готов нас выслушать? – ухмыльнулась Ника. – Или у тебя всё еще уйма дел? Раз так, то мы пойдем, не станем тебя отвлекать.

– Пожалуй, что я смогу выкроить для вас минутку-другую, – Заккари расплылся в улыбке, продолжая изучать меня пытливым взглядом. – Присаживайтесь. Глотнете чего-нибудь горячительного?

Следующий час я, расположившись в одном из удобных кресел, снова пересказывал мою историю встречи с Ярким, испытывая ощущение, что рассказываю ее уже в сотый раз, да и вообще делюсь ею с каждым встречным. Безумный Смех не стал меня слушать и удалился, захватив с собой небольшую бутылочку из серванта с алкоголем и прикурив сигару. Яркий просидел все это время возле окна, как завороженный разглядывая стелящийся под нами город, разделенный искрящейся в солнечных лучах бурной рекой, по которой плыли тени облаков. Я и сам то и дело устремлял свой взгляд на этот вид.

– Где ты только нас таких находишь, Ника? – ухмыльнулся Заккари, когда рассказ мой был окончен.

– Везет, – пожала она плечами.