Японская разведка против СССР

Я не работал в разведке, поэтому не могу высказывать объективные суждения о характере работы советских разведчиков, о чем я знаю только со слов близких друзей, с которыми мы иногда делились мнениями о нашей работе, естественно, соблюдая необходимую конспирацию, или при проведении совместных мероприятий. Боюсь ошибиться, но мне кажется, что и руководители контрразведки, и начальники отделов иногда поступали в этом деле прежде всего с учетом своих интересов. Поэтому в разведку порой рекомендовали не самых лучших людей, а таких, кто в контрразведке и особых результатов не добился, но и ничего запретного не допустил. В этом случае писалась обтекаемая характеристика и вскоре несостоявшийся контрразведчик начинал терзать противника на разведывательном поле. Руководители разведки в свою очередь отвечали тем же.

Из числа работавших со мной три сотрудника были направлены на работу в разведку. Один из них неплохо зарекомендовал себя. Два же других, мягко говоря, ничем особым на новом месте работы не блеснули, а вскоре одного из них в порядке обмена направили обратно в контрразведку «для ее усиления». И его были вынуждены взять, а что делать, если такого работника сами воспитали?

Мне три раза предлагали перейти на работу в разведку, однако когда вопрос о переходе становился в практическую плоскость, то повышали в должности. По неписаным законам после нового назначения я должен был отработать и проявить себя в новой должности некоторое время, и вопрос о переходе отпадал сам собой.

В последний раз мне предложили поехать на работу в Токийскую резидентуру КГБ на должность заместителя резидента по контрразведке в году 1978-м. К счастью для меня, пока судили да рядили, сбежал сотрудник резидентуры КГБ майор Левченко, личности которого я еще коснусь. Несомненно, если бы я оказался в то время в Токио, то все шишки за этот неприятный случай посыпались бы на меня и я бесславно бы вернулся домой. В данном случае оправдалась поговорка: что ни делается, все к лучшему.

Правда, бывали случаи, когда кандидата в разведчики характеризовали объективно. Мне рассказывал начальник нашего отдела полковник Н.М. Перфильев, человек исключительно порядочный, как из нашего подразделения перевели на работу в разведку майора Рубанцева. Николай Михайлович честно сказал позвонившему из разведки Василию Иосифовичу Старцеву, о котором я уже говорил выше, что он с радостью отпустит Рубанцева, ибо он отпетый бездельник. Высокий разведчик с подозрением отнесся к такой характеристике, ибо привык, что обычно негативно характеризуют тех, кого не хотят отпускать, и продолжал настойчиво просить отпустить кандидата в разведчики.

Полковник Перфильев не стал возражать против такого передвижения Рубанцева по службе, но при одном условии — никогда не возвращать его в контрразведку, какие бы обстоятельства ни произошли. На том и порешили.

Примерно через год В.И. Старцев позвонил Николаю Михайловичу и поблагодарил его за честность и шутя предложил взять обратно Рубанцева, который и на новом месте работы не мог избавиться от своей удивительной лени и нежелания что-то делать, хотя в вопросах, касающихся лично его интересов, он проявлял недюжинную изворотливость и проворность.

В настоящее время разведка и контрразведка в России стали самостоятельными органами. Но трудно и даже невозможно разделить единый организм.

«Супершпион»

Когда я знакомился с некоторыми материалами, накопленными предыдущими поколениями, то с удивлением обнаружил, что, вопреки утверждениям старожилов контрразведки, в СССР у японцев были свои секретные источники информации! Я не замедлил спросить об этом Куца Игоря Трофимовича, который хотя и был всего на два года старше меня, но к моему появлению в отделе уже проработал девять лет и считался старожилом.

— А ты читай, читай, — попыхивая «Новостью», которую он почти не выпускал из губ, загадочно сказал Куц и не стал вдаваться в подробности.

Но чем больше я погружался в документы, тем больше удивлялся. А под конец не выдержал и расхохотался. По окончании ознакомления с этими детективными материалами все стало на свои места и я только подумал: «До чего же японцы похожи на нас!» А суть заключалась вот в чем.

Как-то в советскую контрразведку поступил сигнал, что японские дипломаты странно себя ведут: в спешке, но пытаясь соблюдать элементы конспирации, увозят из посольства по своим квартирам ковры, картины, мебель и т. д. Было непонятно: зачем все это? Задали японцы головоломку, которая до поры до времени оставалась неразгаданной.

Позднее стало ясно, что сразу после открытия японского дипломатического представительства в Москве прижимистые японские финансисты выделили недостаточно средств для обустройства внутренней обстановки в здании посольства. Кто-то умный из японцев решил, что доказывать финансистам о необходимости выделения дополнительных средств для этих целей — вещь излишне долгая, если не бесполезная. И родилось решение приобрести необходимую обстановку для посольства за счет тайной статьи. Так и сделали.