Янычары

Творец и творение

Кто вспоминает о прошлом счастье, тот старик уже сегодня.

Эпикур

Я желал бы открыто говорить об этом, но опасаюсь непосвященных, ибо они затрудняют беседу нашу, заставляя нас говорить неясно и прикровенно.

Иоанн Златоуст

Не излагают дела о началах [мира] в присутствии [хотя бы] двух, а дела колесницы [Божией] – и в присутствии одного, разве только [если] у него [есть] свой ум для этого».

Талмуд

– Не мог злой и бездарный демон сотворить мир, в котором каждый из нас рожден матерью, мир, в котором есть любовь!

Абдаллах выпалил это сразу же, как только вечером они остались вдвоем со стариком. Он весь дрожал от нетерпения: вынашивая вопрос целый день, он не мог все это время думать ни о чем, кроме как о «реверсе без аверса», о «правом без левого», – о том, что в любых отношениях между людьми один должен быть злым и плохим для того, чтобы другой был добр и хорош...

– А в тебе есть любовь? – спросил старик. – Ты – хороший?

– Да... – неуверенно пробормотал Абдаллах, услыхав в его интонациях какой-то подвох.

– Значит, ты пока совершенно беззащитен против злых джиннов – человеческих страстей и грехов. Говорят, что джинны имеют душу, созданную из вещества луны, а оно ни к чему не пригодно; но они, поистине, созданы из вещества твоих страстей! И ты беззащитен, потому что джинны-грехи научились обманывать человека, представляясь ему путями к спасению! Это они наполняют мир душевными терзаниями и физическими болезнями, бедностью и завистью, несчастными случаями и кровопролитными убийствами. Но все эти грехи – лишь бледная тень в сравнении с Любовью к Себе, превосходящей по греховности все, что есть на небе и на земле, – матерью семи смертных грехов. Бесполезно смирять свою плоть, отказываться от чревоугодия и лени, вина и майсира , если любовь к себе, сокрытая и невидимая ни для кого, включая и тебя самого, продолжает пребывание в тебе. Однажды она пробудится – в виде предательства или гордыни, несправедливости или жестокости, гнева или тщеславия, – и твоим родным и близким покажется, что из давно зарытой могилы восстал отвратительный вампир...

Однажды принц Даххак Бенарасп узурпировал престол Персидской империи. Он убил ее первого царя, мудрого Джамшида (а другие говорят – Йиму, Йимши, но это, поистине, одно и то же имя), а его жену Арнаваз обратил в свою наложницу. Не случись всего этого – власть оказалась бы в руках злого духа Айшмы и было бы последнее несчастье больше первого, ибо до Страшного суда никто не смог бы отнять ее у него и бедствия были бы неисчислимы. Но Аллах омрачил разум Иблиса, отвел его глаза, и он помог не Айшме, а Даххаку. Не тот умен, кто умеет отличать добро от зла, а тот, кто из двух зол умеет выбирать меньшее, как судит об этом блистательный Аль-Харизи.

Иблис явился Даххаку в образе павлина с распущенным хвостом. Он попросил позволения на один поцелуй – и, воскликнув: «Ты – само совершенство, и ты, поистине, достоин этого!», поцеловал его туда, где спина уже называется по-другому. В одной из легенд соответствующее отверстие в нашем теле и есть след этого поцелуя...

– То есть, Иблис участвовал в создании наших тел?

– Тело первого человека безусловно отличалось от нашего: в нем, нерожденном, скажем, не могло быть пупка. А в этой легенде, не соответствующей истине, первый плод, съеденный человеком, приводит к болям в животе, ибо пища, попав туда, не может найти выхода, и Иблис своим поцелуем снимает эту боль. Так невежды пытались объяснить, как плод растения связан с загадкой Добра и Зла...

Но в сторону это! Я говорил о Даххаке, а он, поистине, возрадовался великой радостью, услыхав похвалу Иблиса, ибо ощутил, что впервые его оценили по достоинству. И тут же из плеч его вздыбились головы двух черных змей; а эти чудища ели только человеческий мозг, да еще воротили нос от стариковских мозгов, вроде моих: каждый день им на корм приводили все новых юношей и девушек. К этой истории обращается и блистательный Абу-ль-Касим Мансур Фирдоуси в «Шах-намэ».

Даххак сидел на престоле в Исфахане тысячу лет без одного дня; и, наконец, кузнец Киви поднял людей и сверг чудовище, приковав его в жерле вулкана, и утвердил власть законного наследника Ирана, Феридуна. С тех времен людям дан кадуцей, обвитый двумя змеями жезл величия и могущества, напоминающий о судьбе Даххака, но и обещающий ее повторение каждому, кто знает его тайну и готов ею воспользоваться. А богу-павлину – Малаки-таузу, иначе Зазаилу – и посейчас поклоняются йезиды.