Янычары

Поистине, те, кто знает дело, иронично относят ас-сакалиба к потомкам не Иафета, как следовало бы, а Ханаана, проклятого отцом, потомство которого было предано в рабство потомству его дядьев, Сима и Иафета. «Ной ... сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» . «...Они-то и называются Склави, а иные говорят, что они от сыновей Ханаана», – свидетельствует книга Иосиппион. Вениамин Тудельский в XII веке замечал, возможно, комментируя именно этот текст: «И зовут их евреи потомками Ханаана, ибо люди страны той продают сыновей и дочерей своих всем»...

Гордиев узел

Когда я вспоминаю, что Бог справедлив, я содрогаюсь от страха за мою родину.

Т.Джефферсон

Занятия по шариатскому праву вел молодой теолог и теософ, гази Мевла Хайдар Аджеми . Он никогда не собирал всех офицеров; он говорил: «мне не нужны решения на основе иджма «. Утром на разводе он указывал пальцем на любого из них: «Сегодня я буду говорить с тобой», – и это значило, что в тот день офицер освобождался от других дел и занятий. Хайдар-баба весьма ценил знание хадисов, но только если они к месту приводились в разговоре. Он неподражаемо владел искусством беседы и умел специально создать в разговоре такую ситуацию, чтобы, вспомнив в этот момент нужный хадис, можно было блеснуть остроумием. Хайдар-баба сам подбрасывал мяч на ногу собеседнику. Но если тот молчал, надолго замолкал и Хайдар-баба, поджав губы, склонив голову и исподлобья глядя на невежду. Лишь когда тот каялся в своем невежестве, Хайдар-баба сквозь зубы выцеживал нужный хадис и в этот день терял всякий интерес к собеседнику: он отпускал его, шел на плац или в фехтовальный зал и отыскивал себе новую «жертву».

– Ни я, ни вы не мудрецы, – говорил он. – Истинно мудрый человек никого не станет учить и ни у кого не станет учиться. Я всего лишь в числе говорящих, вы в числе слушающих, но нет в моих словах лжи.

Вашими настольными книгами должны быть «Аль-Моватта» Мелика ибн-Анаса, «Сахых» Абу-Абдаллаха Мухаммеда аль-Бухари и сборник с тем же названием его ученика, Муслима ал-Нишапури, «Сунна» Абу Дауда Сулеймана бин аль Аш ас-Сиджистани и Ахмада ибн Шуайба ан-Насаи, «Аль-Джами аль-кабир» Мохаммеда ибн Исы ат-Тирмизи, труды бен Маджата Казруни, Абу-ль-Хасана Разина аль-Абдари и имама Маджд уд-Дина Мобарака ибн-аль-Асира. Но наизусть знать сборник Бурхана Али ибн Абу Бекра аль-Маргинани или «Анвар ат-танзиль» Абдаллаха Байдави – это не заслуга. Подлинное знание вы покажете, если вам будут известны труды мухаджира Абдаллаха ибн Мас'уда или работы аль-Хатиба аль-Багдади «Об отцах, которые передавали хадисы по словам их сыновей» и «Книга сподвижников пророка, которые передавали хадисы по словам последующего поколения»...

Нормы шариата вовсе не казались ему единственным источником права – наравне с ними он ставил принцип урф и основанные на нем адаты, а султанские канун-намэ – даже выше .

– В действиях своих султан, несомненно, опирается на божественное предначертание, зафиксированное в нормах шариата; но также и на свой государственный ум! – говорил он. – Сам Абу Ханифа, основатель ханифитского толка (мазхаб), обосновал возможность использования норм обычая (урф) как одного из источников права. Порядок и материального, и духовного мира определен Аллахом и неизменен, но поддерживать этот порядок нужно каждый раз иным способом, применительно к сложившимся условиям, и находить эти многообразные способы – дело государственной власти; они-то и представляют собой содержание канун-намэ. Но, найдя мудрое государственное решение сложной коллизии, владетель должен иметь возможность воплотить его в жизнь, а для того абсолютная власть и сила должны быть в его руках. Канун-намэ, разумеется, в отличие от шариатских догм, носят временный характер, а задачей их является обеспечение социального порядка, безопасности людей и справедливости.

Он беседовал по поводу того или иного законоположения, требуя, чтобы офицер здесь же, при нем, давал тафсир на то или иное положение закона, – и далее начинал по словам разбирать этот тафсир, подчас камня на камне не оставляя от положений молодого офицера. Казалось, что он готовит из своих воспитанников не воинов, но мюдеррисов, кадиев или даже муфтиев.

После этих бесед Абдаллах обычно чувствовал себя измученным, избитым, выжатым и выброшенным. Хайдар-баба не щадил ни предрассудков, ни предубеждений. Ему нужно было, чтобы его подопечный точно знал, что стоит за каждым произносимым им словом. Но были и дни, когда Хайдар-баба оставался довольным своим подопечным, и в эти дни Абдаллах чувствовал за своей спиной прорезывающиеся крылья.