Ямайский флибустьер

Слова дона Мигеля и мрачный тон, которым они были произнесены, подействовали на его друзей по несчастью столь удручающе, что в течение следующих десяти минут ни один из них не раскрыл рта, храня тревожное молчание. Из-за стены, исполосованной щелями, через которые в букан просачивался солнечный свет, до слуха их то и дело долетали громкие возгласы, крики, свист и хохот флибустьеров. Последние, безусловно, пребывали в отличном расположении духа, радуясь недавно одержанной победе. И чем больше веселились разбойники, тем угрюмее становились пленные испанцы и мулат, запертые в коптильне.

Около двух часов дня небесную синь заслонили грозовые тучи, и на землю обрушился сплошной поток воды. В три часа ливень сменился обычным дождем, который прекратился в половине пятого.

Когда солнце снова выглянуло из-зa туч, Рок Бразилец решил, что настала пора более близко познакомиться с пленными испанцами. Расположившись вместе со своими компаньонами и «офицерами» на бочках, ящиках и тюках, сложенных под парусиновым навесом, он попросил юнгу привести из букана Родриго Хименеса.

Допрос пилота «Санта Барбары» продлился недолго — не более пятнадцати минут. Убедившись, что тощий, едва державшийся на ногах баск хорошо знаком с окрестными водами и островами, а также в достаточной степени осведомлен о цели плавания баркалоны, Бразилец и его люди на некоторое время утратили к нему интерес.

Вторым на допрос был вызван Эрнан Херес. Он, как и пилот, знал о цели плавания. На вопрос Джона Боулза, известно ли ему, куда дон Мигель должен был доставить купленных у англичан рабов, канонир ответил:

— Должно быть, домой, на асьенду «Райское яблоко».

Пираты переглянулись.

— Так, это уже интересно, — задумчиво пробормотал Рок Бразилец и, неожиданно приставив к горлу допрашиваемого испанца острие шпаги, потребовал:

— Ну-ка, приятель, выкладывай, что это за асьенда и где она находится?!

Херес, вытаращив глаза и судорожно сглотнув слюну, еле слышно промямлил:

— Сеньор капитан, я все скажу… Это асьенда Антонио Бенавидеса, отца дона Мигеля. Она находится к востоку отсюда, за мысом Кабана.

— На берегу моря? — Рок продолжал щекотать испанцу горло острием шпаги. — Или в глубине острова?

— Недалеко от побережья, сеньор капитан. Примерно в двух лигах.

— Ты, конечно, знаешь, как туда добраться?

— В асьенде я никогда не был, сеньор капитан, меня туда не приглашали. Но я могу показать, где находится мыс Кабана…

— Не стоит.

Оставив канонира в покое, вожак флибустьеров велел юнге привести из букана слугу дона Мигеля. Как и следовало ожидать, вопросы, адресованные мулату, касались, прежде всего, кратчайшей дороги к асьенде, размещения в ней жилых и хозяйственных построек, ее постоянных обитателей и системы охраны. Себастьян отвечал с явной неохотой, однако сведения, которые пиратам, в конце концов, удалось выудить из него, были довольно полными и, по всей видимости, правдивыми.

— А что, за мысом Кабана имеется удобная гавань? — полюбопытствовал Весельчак Томми, обращаясь к пилоту баркалоны.

— Там находится устье реки Святой Марты с хорошей якорной стоянкой, — пояснил Хименес. — Правый берег реки сильно заболочен, но на левой стороне есть небольшой песчаный пляж, удобный для высадки.

— Понятно, — кивнул Флетчер. — Больше вопросов не имею.

— Остается побеседовать с капитаном баркалоны, — сказал бомбардир Кун, отбрасывая носком башмака подбежавшего к нему краба. — Мне думается, он мог бы написать папаше трогательную записку, текст которой мы ему продиктуем, и в ней уведомить о размере выкупа, который мы назначим за его освобождение.

— Да, это разумно, — поддержал Буйвола Рок Бразилец. — Сколько же денег мы запросим за дона Мигеля и его слуг?

— Чем больше, тем лучше, — буркнул Фрэнсис Тью.

— Я полагаю, что сумма эта должна превосходить ту, которую мы взяли, в два раза, — сказал Бэзил Блейк. — Если дон Антонио готов был заплатить за каких-то негров двенадцать тысяч песо, то что ему стоит уплатить за своего сына десять тысяч?

— Ого! — покачал головой Длинный Пьер. — Сумма впечатляющая! Только найдется ли в его кошельке столько монет?

— Пусть поищет, — ответил Блейк.

— Да, это разумно, — повторил ранее произнесенную фразу вожак. — Итак, джентльмены, остановимся на десяти тысячах? Кто — за? Кто — против?

— Боюсь, дон Мигель будет против, — заметил Джон Боулз.

— Не беда, — усмехнулся Бразилец. — Готов биться об заклад, что при голосовании испанец окажется в меньшинстве.

Когда Мигелю Бенавидесу, приведенному на допрос, намекнули о том, что его голова будет оценена флибустьерами в десять тысяч песо, он действительно запротестовал — жестко, решительно, как человек, не сомневающийся в абсолютной абсурдности требований тех, от кого они исходили. Пираты предоставили ему возможность высказаться, но в вопросе о сумме выкупа идти на какие-либо уступки наотрез отказались.