Яма слепых

Вечерело. Обед, который состоялся в господском доме поместья «Мать солнца», где слуги ели под открытым небом, пели и танцевали фанданго, затягивался. По случаю королевского визита карлик Жоакин Таранта сочинил стихи, а Капитолина, внучка Зе Салсы, спела их под аккомпанемент губной гармоники. Мисс Карри и гувернер были несколько обижены нелюбезностью Релваса, который счел возможным поставить их на одну доску со своими слугами: он не пригласил их ни на парад, ни к столу. Зе Педро, огорченный последней встречей с Марией до Пилар, держался чуть в стороне. Он ее боялся.

По двору поместья на специальных носилках несли только что зажаренного бычка, украшенного полевыми травами. Несли на плечах, подложив под ручки береты, четверо старших пастухов, которые с этим лакомством и шестью крестьянами им в помощь должны были появиться в хозяйском доме по особому знаку. Мажордом поджидал их на верху мраморной лестницы, несколько раздраженный этим действом, совсем не подходящим для банкета в честь королевской особы. За гулявшими слугами присматривал Салса: ни один из них не должен был выпить лишнего или ввязаться в драку. Подобного Диого Релвас не простил бы никогда. И Салса кружил вокруг танцующих под звуки аккордеона и тех, кто не упускал случая опорожнить стаканчик. Веселиться здесь, на виду, приказал слугам Диого Релвас, так как его величество собирался совершить прогулку по усадьбе, и хозяин желал, чтобы гости могли наблюдать, как веселятся слуги. Чернь же Алдебарана сюда допущена не была.

Когда начались тосты, Диого Релвас приказал закрыть окна, в которые врывались отзвуки крестьянского пиршества, и заговорил о значении королевского визита сразу же после того, как председатель муниципалитета продекламировал свое выступление, которое написал ему один очень образованный депутат, а он за пятнадцать дней выучил его наизусть, стараясь соблюсти расставленные одним актером, к услугам которого он прибег, ударения и паузы, чтобы речь звучала театрально.

Наконец его величество, поблагодарив всех за демонстрацию труда и патриотизма и заметив, что и впредь, если позволит время, будет объезжать свою страну с целью узнать ее как можно лучше, а следовательно, и крепче полюбить, обратился к Релвасу со следующими словами:

— Вы, ваше превосходительство, на сегодняшний день воистину король португальских земледельцев. Это говорит вам другой король.

То, что за этим последовало, хозяин Алдебарана не слышал, возможно потому, что разволновался, а возможно, кто знает, пришел в естественное замешательство от того, что скипетр, всего несколько месяцев назад врученный Бараоне тем, кто сейчас произносил эти слова, был вырван им, Релвасом. Эмилия Аделаиде смотрела на отца с нежностью, испытывая радость за сына, наставником которого был дед; Мигел Жоан, подняв бокал, в котором золотился рибатежский портвейн с виноградником Алмейрина, поздравлял отца. И только Мария до Пилар погрустнела от чирикающего министра, который, напыжившись, встал рядом с нею, весь любезность и внимание.

Конец королевской речи был совсем неожиданным. Его величество жаловал Релвасу титул виконта Алдебарана.

Продуманный порядок праздника был нарушен.

Раздосадованные друзья все же поздравляли Релваса; семья, мечтавшая о гербе, пришла в восторг, воображая геральдические знаки, что его украсят. Король обнял Релваса. И лишь хозяин Алдебарана, казалось, был равнодушен к награде и почестям.

— Отец потрясен, — шепнула брату Эмилия Аделаиде. — Хороший подарок его величества.

— Хорошим он кажется тебе, но не отцу, — съязвил Мигел Жоан, подкручивая кончики подстриженных по французской моде усов.

От прогулки по лесу королева уклонилась. Она предпочла отдохнуть, перед тем как тронуться в обратный путь. Королевская чета должна была отбыть в пять вечера на Азембужский вокзал, там их ожидал специальный поезд. До покоев, где королева могла отдохнуть, ее проводили Мария до Пилар и Эмилия Аделаиде, тогда как сыновья Релваса и наследники престола верхами отправились на прогулку, король же с удовольствием беседовал с хозяином дома о сельском хозяйстве, припомнив Релвасу его прекрасную речь на собрании, где председательствовал Бараона.

Они сидели вдвоем в том самом зале, в котором когда-то хозяин Алдебарана беседовал с землевладельцами после похорон зятя. Королевская свита и другие гости уехали, кто на прогулку по лесу, а кто развлекался, глядя, как поет и танцует народ. Капитолина, внучка Салсы, имела особый успех — около нее вились все присутствующие, а она кружилась в танце с сеньорами. То была достойная речь, друг мой. Речь разумного человека.

— Мне приятны слова вашего величества, я стараюсь быть разумным во всем. И считаю, что вполне разумен, когда говорю, что индустрия…

— Поймите, Релвас, страна нуждается в индустрии.