Якудза

В ее ладошке появилась розовая таблетка, на поверхности которой был выдавлен портрет патлатого мужика в кепке без козырька. Из-под кепки топорщились вверх длинные заячьи уши.

Андрей мгновенно почувствовал себя в своей тарелке.

– Это что? – подозрительно спросил он.

– Ко-ле-со, – раздельно проговорила Алена. – Давай, закидывай. Реальная штука.

И принялась расстегивать ему штаны.

– Ты… ты чего?

– Ох, и дремучий ты, Андрюша, – сказала Алена, опускаясь на корточки.

– О, черт!..

Таблетка выпала из руки Макаренко и укатилась за унитаз. А в кармане его куртки зазвонил телефон.

– Ох, чччерт!!!

Чисто автоматически он вытащил телефон и нажал на кнопку.

– Да…

– Здравствуй, дорогой, – сказала трубка голосом седого предводителя душманов. – Как отдыхается?

– Ничего, нормально, – выдохнул Андрей. И тут же инстинкт следователя возобладал над основным инстинктом. – А откуда информация, что именно отдыхается?

Трубка рассмеялась.

– Джи пи эс плюс джи эс эм – волшебная комбинация, дорогой. Тебе тоже показалась подозрительной эта «Пагода»? Ты давай, походи, посмотри, потом доложишь, чего нащел.

Андрей отнял от уха телефон.

«Так. Значит, это не только телефон, но и маячок. На тему, где сейчас пасется прикормленный мент… Да нет, уже не мент, а просто шестерка нанятая – ходи, смотри, докладывай, товарищ бывший русский офицер…»

Андрей мягко отодвинул голову Алены, застегнул брюки, после чего вновь поднес трубку к уху.

– Знаешь чего, уважаемый, – сказал он. – А пошел ты…

После чего бросил телефон в унитаз и спустил воду.

– Офонарел? – спросила Алена, трансформируясь из положения «на корточках» в положение стоя. В тесноте туалетной кабинки это было не так-то просто сделать.

– Не офонарел, а уволился по собственному желанию, – сказал Андрей. – А ты за языком следи.

– Да ну? А то что? – нехорошо сверкнула глазами Алена.

– А ничего, – заводясь, ответил Андрей. – И с наркотой поответственней. Статью двести двадцать восьмую никто не отменял.

– Ты, что ли, сдашь? – усмехнулась Алена. – Ну, давай. Только вряд ли успеешь. С той работы, какая у тебя была, увольняются только в ящике с бахромой.

Она одернула юбку и открыла дверь.

– Удачи, следователь. Думаю, выход сам найдешь.

И изо всех сил хлопнула дверью перед носом Макаренко.

Андрей вздохнул.

«Ну, не везет мне с девушками, хоть тресни…»

Он вышел из кабинки и направился к выходу из туалета. Девица с наполовину выбритой головой, подводящая губы у зеркала черной помадой, удивленно проводила его взглядом.

* * *

Качок нажал какую-то скрытую кнопку. Две громадные декоративные плиты, словно ворота, разъехались в стороны, открывая черную дыру уходящего вдаль коридора, похожего на вытянутую бетонную трубу диаметром как раз с высоту потолка Стасова спортзала.

– Вперед, – коротко скомандовала Александра, слегка качнув стволом автомата.

Как-то сразу Витек понял, что время для шуток кончилось. Сзади шла уже не просто представительница прекрасного пола, с которой он был бы не прочь зайти несколько дальше взаимных подколок. В Александре что-то неуловимо изменилось. Теперь от нее веяло чем-то очень нехорошим, отчего она сильно напоминала киношную эсэсовку, ведущую на расстрел пару отловленных партизан.

«Лихо это у нее получается. То бизнесвумен, то девочка-наивняк, а то возьмет – и зацарапает насмерть здорового кабана. Запросто, как губы накрасить. Р-раз – и фонтан кровищи. И хоть бы что. Идет себе сзади, глазищами сверкает. Шаг влево – шаг вправо – ведь пристрелит и не почешется, ей-богу! И кошмары ее мучить не будут. Жуть-то какая…»

Похоже, что качку тоже было слегка не по себе. И когда Александра бросила ему в спину:

– Ну давай, Шварценеггер, рассказывай, чем вы тут занимались, – его прорвало.

– Это, значит, вот, в ла…бораторию мы идем. Ну, там типа не только лаборатория. Там и производственные помещения, – старательно выговорил «Шварценеггер» чьи-то чужие слова. – И жилой комплекс. Но мы ими не пользовались. Мы только в раболатории работали. То есть, это самое, в…

– Все понятно, не напрягайся, а то грыжу заработаешь. И чего там наработали?