Якудза

«Мне сотню не надо. Мне б одного хватило», – подумал он. Но так как вариантов узнать что-либо конкретное по этому вопросу не было, оставалось лишь выкачать из учителя максимум полезной информации.

– И этот ящер живет там такую уйму столетий?

– Драконы часто упоминаются в старинных документах, – сказал сихан. – Иногда даже чаще, чем люди.

– А этот-то чего не вымер? – с досадой спросил Виктор.

– Они и не вымерли. Просто научились не показываться на глаза тем, кому не считают нужным показываться.

– Я ему, видать, понравился, – сказал Виктор. – Мне он сразу показался.

– Возможно, – сказал сихан. – Но драконы всегда относились ответственно к ритуалам. И, судя по тому, сколько Мастеров прошлого не вышло из озера, этот дракон очень ответственный.

– Да уж, попал… – пробормотал Виктор.

Перед его глазами явственно нарисовалась картина: он раз за разом ныряет в озеро, пытаясь отыскать на дне не пойми что, а вокруг него кругами ходит водоплавающий тираннозавр, высматривая, с какого бока удобнее тяпнуть. Хотя «раз за разом», скорее всего, не получится. Судя по тому, сколько рыбы в день жрет эта тварь, Виктор ей на один укус…

Очень некстати вспомнилась знаменитая Нэсси, газетные статьи про рогатых тварей, периодически наблюдаемых в китайских озерах, а также картинки из журнала «Вокруг света», изображающие старинные гравюры, на которых жуткие морские монстры атаковали хлипкие с виду парусники.

– Интересно, это испытание самое поганое из всех или есть что похуже? – проворчал Виктор.

– Ничто не сравнится с испытанием стихией Пустоты.

– Как это? – удивился Виктор.

– Ты все узнаешь в свое время, – ответил сихан. – Сведения об испытании ученик получает непосредственно перед испытанием. Правда, легенды говорят, что об испытании стихией Пустоты синоби узнают не от людей.

– А от кого?

– Это все, что говорится в древних свитках об этом испытании. Слишком мало тех, кто его прошел. И о них тоже никто ничего не знает. Я уже говорил тебе – не забивай голову лишней информацией. Сосредоточься на предстоящем. Оно потребует от тебя колоссального количества личной силы. Которого, кстати, у тебя нет.

– Ну хорошо, – выдвинул Виктор последний аргумент, до конца не желая мириться с мыслью, что все услышанное имеет место быть на самом деле. – А если драконы не вымерли, то где ж они сейчас? На всех-то, поди, озер не хватит.

Сихан усмехнулся.

– Драконы живут во многих мирах. И если кому-то из них не хватит места, ничто не помешает такому дракону создать для себя еще один мир.

* * *

Оядзи Школы синоби-дзюцу клана Сумиеси-кай поклонился. Луч восходящего солнца, скользнув на его лысой голове, промчался дальше и утонул в глади озера, неподвижной и серебристой, словно ртуть.

Сихан Школы синоби-дзюцу клана Сумиеси-кай с достоинством поклонился в ответ. Церемонии подобного уровня проводились не часто, и каждое движение ее участников должно было подчеркнуть значение происходящего.

– Считает ли патриарх искусства синоби, что его ученик готов к испытанию стихией Воды?

– Да, оядзи, – коротко ответил сихан. Вряд ли кто из присутствующих заметил бы, что эти слова дались ему с трудом.

– Тогда начнем, – громко провозгласил оядзи, облаченный в одежды сохэя – средневекового монаха-воина, поворачиваясь к лесу черных фигур, стоящих неподалеку.

Оядзи верил в магию чисел. Особенно в числа, приносящие удачу.

Вот она, счастливая цифра, не меняющаяся из века в век, – триста пятьдесят три человека. Опора и надежда клана.

И еще одна черная фигура, стоящая сейчас впереди всех. Гайдзин, сумевший пройти все испытания и изменить счастливое число на прямо противоположное.

Почти все испытания!

В глубине души оядзи очень надеялся, что это утро станет последним для белой куклы, которая слишком быстро для человека училась искусству Воинов Ночи.

– Подойди!

Гайдзин повиновался. Но в его глазах не было смирения. Там не было вообще ничего, кроме Пустоты. Для которой, как известно, нет разницы между жизнью и смертью.

– До захода солнца на дне озера ты должен найти то, что не принадлежит никому, кроме тебя, – произнес оядзи ритуальную фразу.

Гайдзин медленно кивнул. Его глаза смотрели на старшего инструктора Школы, но вряд ли видели его. Пустота не может видеть. Потому что все сущее в мире есть Пустота.

Оядзи невольно посторонился, когда гайдзин шагнул вперед. Позже он не раз спрашивал себя – что заставило его тогда шагнуть в сторону, нарушив тем самым ритуал? И не находил ответа. Который знала его душа, но не хотел принимать разум…

Гайдзин дошел до покатого берега и, поджав ноги, сел на землю в двух шагах от кромки воды. Глаза всех участников церемонии были устремлены на него.

А он смотрел на воду.

Или, может, любовался восходом.

Хотя вряд ли Пустоте свойственно самолюбование…

* * *