Яковлев А. Сумерки

Не буду перечислять другие факты. Повторю лишь, что КГБ оставался достаточно мощной организацией, чтобы тор­мозить реформы. Централизованное управление умирало на глазах. Но его верные адепты продолжали поддерживать уже потухший огонь, старались всеми силами удержать позиции экономической власти — все планировать и все распреде­лять. Система сопротивлялась всеми силами и на всех уров­нях, а ее основной пружиной на фоне слабеющей партии становились спецслужбы, чем и объясняется, что они оказа­лись во главе мятежа в августе 1991 года.

Видимо, мы, реформируя Систему, не учли одного решаю­щего обстоятельства, я бы сказал, специфического для систе­мы двоевластия. Ослабляя власть партийного аппарата, надо было одновременно снижать силу открытого и тайного влия­ния аппарата КГБ на политические решения. Руководители КГБ ловко использовали этот просчет. Они начали активно окружать Горбачева своими людьми и компрометировать тех, кто им мешал. Активно собирались досье на наиболее известных деятелей демократического крыла в обществе — Г. Попова, А. Собчака, С. Станкевича, В. Коротича, Е. Яков­лева и многих других. Спецслужбам удалось спровоцировать ряд антиперестроечных провокаций: в Сумгаите, Фергане, Алма-Ате, Вильнюсе, Риге, Тбилиси. Были проведены спец- операции в армии по формированию там антиправительст­венных настроений. У руководства Перестройкой, таким об­разом, была одна линия, а у КГБ — противоположная.

О том, что КГБ удавалось удерживать систему двоевлас­тия еще и при Горбачеве, свидетельствует такой пример, причем далеко не единственный. Где-то в конце апреля — начале мая 1988 года возник вопрос о возвращении в СССР знаменитого режиссера Театра на Таганке Юрия Любимова. Я позвонил в КГБ, поскольку возражения шли с той стороны. Там категорически возражали. Сейчас я уже не помню их аргументы. И все это происходило в обстановке, когда все слова о демократии и свободе были уже сказаны. Я позвонил Шеварднадзе. Договорились не тратить времени на уговоры, а написать в Политбюро официальную записку. Так и сдела­ли. Записку послали 4 мая 1988 года за двумя подписями. Со­гласие на выдачу визы было получено 7 мая. Вопрос был ре­шен вопреки возражениям спецслужб.

Повторяю, на дворе шел 1988 год, но двоевластие продол­жалось, что и было решающим тормозом реформ. КГБ к то­му же явно усилил работу по внедрению в демократическое движение своих людей. В психологии номенклатуры мало что менялось. Подспудное, тайное влияние КГБ доминирова­ло, мало того, оно ложилось на удобренную почву — на стра­хи и прямые связи спецслужб с номенклатурой. «Бойцы невидимого фронта» и сегодня весьма заметны в Думе, пра­вительстве, всюду.

«Кротовая тактика» КГБ часто одерживала верх. Горбаче­ва сумели напугать демократической волной. Он начал пя­титься, ища спасение во временном откате от реформ, счи­тая это тактикой. Крючков тем временем все делал, чтобы постоянно подогревать веру Горбачева в то, что он может по­ложиться на КГБ на любых поворотах событий. Не знаю, клевал на эту приманку Михаил Сергеевич или нет. Думаю, однако, что опасения у него в отношении главы КГБ посте­пенно укреплялись — таково мое ощущение. Так это или не так, но в любом случае Горбачев продолжал находиться под усиленным прессом спецслужб. Да и деваться ему было не­куда, поскольку с демократическими силами он многие связи уже потерял, а вокруг него сложилась преступная группа за­говорщиков, которая, не моргнув глазом, предала его, ибо со­стояла из лиц, тесно сотрудничавших с КГБ, или его прямых агентов.

Будучи в Политбюро, я внимательно присматривался к де­ятельности спецслужб, прежде всего КГБ. Вовсе не хочу всех работников, особенно разведчиков, мерить одной меркой. Там немало достойных людей. Пишу в этой главе о другом, а именно: о карательной системе, которая вместе с КПСС бы­ла основой большевистской диктатуры.

Я не располагаю достаточной конкретикой, касающейся деятельности КГБ, — она будет еще долго покрыта тайной. Просто хочу пригласить исследователей к изучению подлин­ной природы и механизма взаимодействия партии и кара­тельных служб, сферы, которая содержит еще очень много неразгаданного и скрытого от общества.

В России появилось очень много полити­чески смелых людей. Речи, статьи, ми­тинги, проклятия властям, восторги прошлым, безудержные обвинения в ад­рес реформаторов. Нетерпимость, как леденящая пурга, заметает дороги к ра­зуму. Печально, что в стране подверг­лись нравственной коррозии совесть, душа, человеческое в человеке. А что смелых миллионы — это прекрасно! Но, увы, рабов пока больше.

Автор

Глава восемнадцатая

САМООЧИЩЕНИЕ