Яковлев А. Сумерки

«Я был на встрече Александра Николаевича Яковлева с членами движения «Демократическое единство». На этой встрече присутствовали и секретари райкомов партии, и секретари парткомов, а не только неформалы. Встреча была откровенной, доброжелательной, наполненной обостренным чувством ответственности за судьбу партии. При этом ут­верждаю как участник и очевидец: Александр Николаевич во всех своих высказываниях проявлял осмотрительность, дели­катность, осторожность, терпимость. Сказать об этом я просто обязан, потому как через пару дней в этом зале в ве­ликом множестве появились распечатанные на ксероксе справки о ходе встречи. Даже не передергивания — откро­венная, наглая ложь содержится в каждом абзаце этого так называемого документа. Например, на вопрос: «Как Вы рас­цениваете овации на съезде Лигачеву?» — Александр Никола­евич ответил: «У нас демократия, кто кому хочет, тот то­му и аплодирует». В справке: «Кто хочет, тот пусть и хло­пает. Но надо бы сделать все, чтобы он не был избран в руководящие органы». Чувствуете разницу? А фразы: «Сде­лаю все, чтобы членом Политбюро не стал министр оборо­ны», «Я за акционерный капитал», «Горбачев озвучивает мои идеи» и так далее — вообще плод больного воображения ав­тора справки. Ничего подобного Яковлев не говорил. У нас есть магнитофонная запись его выступления. Я вот думаю, сидел человек, накропавший справку в зале, где проходила встреча. Наверняка он делегат съезда (пускали только по мандатам). До какой степени безнравственности надо упасть, чтобы лгать так гнусно, беззастенчиво, называть фамилии, которые не упоминались, приписывать утвержде­ния, которых не было?!

Я прошу съезд поручить Секретариату провести рассле­дование, каким образом подобная ложь была размножена и распространена среди делегатов». (Аплодисменты.)

Рыжков: «Я должен доложить съезду, что в адрес Прези­диума поступил ряд записок по этому вопросу. И в перерыве товарищ Яковлев обратился в Президиум, в частности ко мне как к председательствующему, чтобы ему дали возможность сегодня до обеденного перерыва выступить здесь». Слово мне дали на другой день. Я был зол до предела. Ночью перед выступлением не раз приходила мысль уйти со съезда. Но посоветоваться было не с кем. Как-то так получилось, что ни­кто в этот вечер не пришел ко мне с товарищеской поддерж­кой. Все были заняты своими делами. Я почувствовал себя одиноким и морально беззащитным, в состоянии, когда ухо­дишь в себя и сооружаешь свой «железный занавес».

Выступил резко. Характеризуя настроения на съезде и около него, привел тексты некоторых листовок: