Яконур

— Я разлил эту комбинатовскую гадость по ампулам, — рассказывал Грач, — поставлю одну в центр, другие по радиусу внутри кольца и снаружи. Посмотрим эффект при разных дозах.

Вышли, Капа захлопнула дверь; Герасим перевел взгляд с замка на монтажников…

— Хорошо, — Грач понял, — попросим их это время покурить!

— Все надежно, — возразила Капа.

— На всякий случай.

У пульта Капитолина показала Герасиму кнопку:

— Вот она, родная… Нажмите! Стержни поднимаются из воды на метр… Контроль пока только по конечному выключателю. Красная лампа, видите? Ну и дозиметрический.

— Я наставлю там свинцовых кирпичей, — добавил Грач. — На них и размещу ампулы со стоками.

— Теперь давите, Герасим, на эту кнопку. Стержни в воду, хватит. Красная погасла? Порядок…

Подошел студент, продемонстрировал заготовку. Герасим прикинул размеры. Грач вынул из кармана рулетку, проверил.

— Здесь еще придется подолбить…

— Чтоб она пропала, — сказал студент.

— Ничего, — утешила Капа. — Зато мы тебе присвоим звание: долбермен.

Герасим глянул еще раз на монтажников, на пульт; отправился к выходу.

Вдовин смеялся: «Чтобы деньги получать, надо что-то облучать!» Он был категорически против работы для Яконура, а упрямство Герасима использовал как дополнительное доказательство того, что в науке Герасим выдохся… Вдовин был раздражен. Никакая очистка не была нужна Вдовину! «Я понимаю, почему ты за это ухватился», — говорил Вдовин. Перечисляя мотивы Герасима, он на первое место ставил соображения, которые могли быть ему понятны. То, как Вдовин объяснял Герасиму его поведение, Герасим находил для Вдовина логичным; но для него самого это оказывалось обидно, оскорбительно. В его работе сразу появлялся привкус утилитарности, конъюнктуры. Вдовин не видел ничего другого. «Ошибаешься, — предостерегал он, — попадешь из огня да в полымя, вокруг Яконура много страстей, и ты заполучишь не только покровителей, но и таких врагов, какие тебе и не снились! Влипнешь!» Герасим в конце концов объяснился. Вдовин подумал и ответил: «А тебе не кажется, что ты печешься не столько о пользе общественной, сколько об очень личной корысти? Еще более эгоистической, чем я предполагал?» Герасим, удивленный, ждал продолжения. «Ты хочешь быть хорошим, правильным, полезным. А чисты ли эти побуждения? Ведь ты желаешь лучше стать за счет других! За счет нынешних нужд и недостатков, хотя бы на том же химкомбинате. За счет денег академии. И так далее. Воспользоваться хочешь ситуацией и своим положением. Понимаешь? Дальше. Ты хочешь стать очень хорошим на фоне других! И еще недоумеваешь, почему эти самые другие не помогают тебе стать лучше за их счет и на их фоне…» Откровенность Вдовина пугала Герасима, он видел преувеличенное внимание его к себе и даже своеобразное доверие, но не мог еще объяснить их…

Свернул в боковой коридор, зашел в комнату, где расположился Грач со своей аппаратурой.

Никого…

Герасим оглядел блоки модулятора, кабели, тиратроны, частотомеры, вакуумное да и прочее хозяйство, которое требовалось к экспериментам для модели. Присел на высокий табурет. Ноги на перекладину; руки сложил на коленях.

Смотрел на окно, забранное решеткой, на голые стены, на цементный пол… На стекло, металл и пластик по лабораторным столам… В комнате было прохладно и тихо, в первую минуту это понравилось Герасиму, но затем он ощутил одиночество и заброшенность; сразу навалилась усталость.

Теперь, когда Герасим стал другим, Вдовин обратил на него все то, что прежде было направлено против ребят Элэл; все, от чего Герасим пытался их оградить…

Закружилась голова, и Герасим облокотился о стол. Прикрыл глаза. Посидел так. Стало немного лучше… Поднял голову, вздохнул глубоко; да, кажется, ничего.

Он держался, но держался на пределе, на самом пределе!

Герасим чувствовал, что еще немного — и он не выдержит, будет срыв…

Ко всему и упреки Капы!

Полностью с ним был Грач. Он включился в работу по модели, взял на себя все эксперименты по радиационной очистке…

А как выдерживал Грач?

Герасим положил руку на моток тонкого кабеля, — линия задержки, наверное…

Однажды Герасим вошел сюда на голос Вдовина, тот едва не кричал, выговаривал Грачу: «Запомните, это ученого ценят за удачи, от вас же требуется отсутствие неудач!» Герасим попросил ввести его в курс дела; оказалось — пустяк… Грачу не прощалось ничто: пятиминутное опоздание, ошибка при оформлении заказа в мастерскую, любые мелочи, на которые попросту было не принято обращать внимание, — все, что касалось Грача, моментально становилось известно Вдовину и вызывало соответствующую реакцию. При этом Вдовин действовал помимо Герасима, сам являлся сюда или вызывал Грача к себе.