Карп отложил четыре. Забрал сеть, остальную рыбу — успеет еще сдать сегодня; понес к своей лодке. Бригадир приказал сыну:
— Другой мешок ему дай, сеть-то мокрая!
Сын побежал, открыл багажник; Карп поблагодарил…
Рванул на полном газу от берега, вылетел далеко. Свернул к югу.
Припомнил, что написал бригадир в протоколе в графе «Объяснение»: «Мы приехали отдыхать и хотели поймать на уху».
Вот и все. И это так. Написал честно, как есть. И разве он не прав?
Не сопротивлялся, не прятался, не грубил, не врал. Просто был в досаде, обижен на случай и на инспекцию.
А удочкой, Карп и сам хорошо знал, ничего уж теперь и не возьмешь…
Карп задавал себе вопросы… Отвечал себе на них… Не на каждый он мог ответить определенно: разные обстоятельства, случалось, разные складывали ответы, на один и тот же вопрос; случалось также, что ответ и вовсе не находился.
И Карп бы так же — уж коли поехал бы отдыхать к воде, захотел бы рыбки. А как иначе? Что это был бы за отдых у воды?
Но порядок есть порядок. Это он определил для себя твердо. Нельзя — значит, нельзя. Вот все мясо любят, а коров же не хватают! Деньги все любят, — инкассаторов ведь не убивают.
Карп объяснял себе свою работу, и свою правоту, и свою полезность.
Все выходило верно. Но для тех, на кого он составлял протоколы, это было неубедительно. Карп знал.
Ну что же! Вот взять правила уличного движения. Они для безопасности людей. Правила рыбной ловли — для сохранения среды: опять-таки для людей; в конечном-то счете для того же, для сохранения жизни. А улицу переходить где надо — разве привыкли? Так-то! И Карп в том числе… Хотя в армии все по городам служил.
Они по-старому хотят, как привыкли. А с новыми моторами все вон кругом простреливается, все места доступны; некуда рыбе деться, чтоб подрасти, потомство вывести. А снасти какие — синтетика!
Это все попадались не злостные браконьеры. Верно. Да ведь эти люди, кто хотел только на уху, каждый понемножку, — их было сколько, и сколько же они брали, если посчитать, все вместе? Вроде ни на ком из них вины не лежало, а вместе все делали они зло. Может так быть? Видно, бывает.
Но трудно перестроиться… Карп знал, как трудно.
Попробуй перестройся…
Вон на берегу чайки. За кузнечиками охотятся! Сухопутные теперь на Яконуре чайки.
Как привыкнуть?..
Пошел мимо института.
Вот он, на склоне.
Послушать разговоры о запрете, — выходит, во всем виноваты ученые. Они потребовали. Особенно Савчуку достается. Так получается, что кругом его ругают — и начальство, и яконурские рыбаки. Те грозятся выговор дать, эти — встретить в открытом Яконуре…
А что Савчук? Сами должны видеть, маломерки одни попадаются!
Да, объяснял себе Карп свою работу и свою правоту.
Все вроде сходилось. Все было в порядке в его представлениях о себе и своей работе.
Если б не дед тот с культей…
Деда этого Карп все откладывал, но теперь уж откладывать дальше было некуда… как ты длинно ни рассуждай — пришел его черед.
Что тут можно сделать?
Карп свернул в залив, к знакомому егерю, — расспросить.
…Егерь кухарил на уличной печурке. Жарил сало с луком на сковороде. Тут же суп кипел в кастрюле. Егерь надел рукавицу, снял крышку с кастрюли, пристроил крышку на камне; взял сковороду, высыпал все с нее в кастрюлю, в белый пар; набрал ложку супа, сполоснул сковороду; вылил туда же, в кастрюлю. Вернул крышку на место. Сказал:
— Уха из петуха. Хоть вода-то еще озерная…
Егерь был здоровый старик; три войны прошел — хасанскую, финскую и Отечественную, имел три контузии, — и ничего.
Карп стал расспрашивать.
Сразу все переменилось.
Егерь рассказал: этот дед недавно вышел из тюрьмы, сидел за убийство; угоняет тут лодки, пакостит; на фронте и не был; Сеньки здесь никакого нет, убегал, значит, он же…
Все сделалось просто.
Карп такое почувствовал облегчение, что смутился, подтрунивать над собой начал…
Все неприятное, мучившее Карпа, что замутило ему этот день, — враз было снято егерем.
Образ самого себя, который Карп себе составил, — сохранился в целости…
Карп распрощался с егерем и отправился дальше. Повернул к Надеждину.
Взошел ранний месяц; лежал в перистых облаках, как в неводе.
Нет, Герасим просто забыл о ней!
Ольга подняла брови… Затем отошла в сторону, чтобы он не заметил.
Две головы над листком бумаги. Кемирчек рисует аккуратненькие кружочки, квадратики, соединяет их стрелочками:
— Блок нагульного стада… Кормовая база для рыбы… Блок нерестового стада, множитель, затем икра, личинки… Линия искусственного разведения… Нерест, множитель…
Герасим достает ручку, тоже принимается рисовать:
— Видимо, кривая второго порядка… Нет, разобьем на участки… До какого-то минимального уровня рыба вообще жить не может, численность стада нулевая… Популяция — по оси ординат, корм — здесь… Затем рост стада, чем больше корма, тем больше рыбы… Интервал линейного роста… Потом наступает насыщение…
Забыл о ней.
Кемирчек:
— Конечно, это первая ступень — моделирование популяции по массе… Вторая ступень — моделирование биоценоза в целом… Природный комплекс… Энергетический баланс… Надо, скажем, знать, сколько энергии рыба тратит…