Яконур

Таков, был Герасим теперь, таково теперь было его место в мироздании; так он все это понимал — или, по крайней мере, старался понимать.

Все вопросы решить ему не удавалось, но — некоторой законченности он, в целом, добился. Так что можно было существовать.

Итак, было хорошо. И он мог уже, в принципе, уезжать. Оставалось еще одно только…

У него, правда, не было полной информации, однако он согласился на встречу, потому что кое-какие детали знал уже — и не считал нужным, тянуть. Вполне заурядная история, проблемы нет; теперь это не представляло для него трудности. Он только немного прощупает Валеру — уяснит объем сделанной тем работы, пустяк или что-нибудь серьезное, да поймет его намерения — опять-таки пустяковые или… И тогда уж можно будет точно определить образ своих действий: махнуть рукой либо ввязаться… помягче, пожестче… уговорить Валеру или нажать… купить, избавиться, сбить с толку… сделать так, чтобы сам вынужден был убраться… одному или со Вдовиным; нет, лучше опередить, самому… и без колебаний.

— А вот и Валера! — сказала Капитолина.

* * *

ИЗ ТЕТРАДЕЙ ЯКОВА ФОМИЧА. «Открыли их совершенно случайно: мать Уокера боялась, чтобы не донесли на ее сына, и как-то поделилась своими страхами с другом, через которого обо всем узнал Ллойд. Он сейчас же применил свою обычную тактику: вызвал Уокера, запугал его, затем предложил за откровенность награду, и в конце концов слабый человек не выдержал и из честного рабочего превратился в провокатора… Галифакских луддитов выдали полицейские шпионы. В начале июля в Галифакс прибыли два похожих на рабочих человека. Они всем рассказывали, что потеряли работу и теперь ищут, где бы устроиться. В кабачке св. Криспина, куда они зашли закусить, случай столкнул их с Чарльзом Мильнсом. Пришельцы вступили в разговор с Мильнсом, сказали ему, что сочувствуют луддизму, и болтун вызвался познакомить их с настоящими луддитами и помочь вступить в организацию… К суду привлекли свыше 50 человек, в большинстве молодых людей; с луддитами объединили обыкновенных грабителей… Прокурор, призывая бога в свидетели, требовал смертной казни для обвиняемых… Через два дня совершилась казнь; смело взошли приговоренные на эшафот. „Я прощаю всем моим врагам, если они есть, — сказал Меллор, — и надеюсь, все простят мне“. „Я желал бы, — в свою очередь произнес Торп, — чтобы никому из присутствующих никогда не довелось быть на моем месте…“ Следующие заседания были посвящены роуфольдскому делу… Все приговоренные встретили смерть просто и спокойно; собравшаяся громадная толпа была так подавлена ужасным зрелищем массовой казни, что не раздалось ни одного крика, ни одного возгласа… Луддиты, приговоренные в Ланкастере, тоже все спокойно встретили смерть; только Абрагем Чарльсон, юноша 16 лет, по виду совсем ребенок, несколько раз крикнул: „Мама, мама, помоги…“

* * *

Итак, спрашивал себя Валера, сейчас это произойдет?..

Открыл перед Герасимом дверь:

— Входи!

Что ж, сказал себе, посмотрим, как это будет выглядеть…

Валера подошел к сейфу; отыскал в карманах ключ, привычно повернул его кверху выбитым на кольце номером; вставил в отверстие и дважды крутанул.

— Я пас, — предупредил Герасим.

— Не о том речь, мадам…

Валера распахнул дверцу сейфа.

То, что было ему нужно сейчас, находилось на отдельной полке, на верхней, возлежало там на персональном своем месте, не надо было искать — само в глаза лезло… Ну что ж! Делай, как решил!.. Или передумал? Засомневался? Тогда отмени свое решение или, по крайней мере, отложи; никто ничего не узнает; Герасиму и в голову не придет, что с тобой творится; возьмешь с нижней полки, что обычно, он ведь так и думает, будто за этим ты в сейф полез… Нет уж! Приказал себе. Поднял руку, протянул ее к верхней полке. Взял. Повернулся, пошел к Герасиму. Нес перед собой.

Увидел, — Герасим сообразил: что-то не то происходит, чего он ожидал, чего мог ожидать… Увидел, как Герасим вглядывается, как морщит лоб, щурится, пытаясь рассмотреть, понять… Увидел: Герасим напрягся…

Да и сам Валера был напряжен. Волновался. Он-то знал, что происходило, он обдумал это, он принял свое решение и заранее знал, как реализует его; и все-таки волновался… Еще бы!

Ну вот, всего-то несколько шагов от сейфа до стола…

Подошел. Сел.

Протянул Герасиму.

На стол не положил, держал перед собой, в вытянутой руке.

Увидел: понял Герасим, что это такое… Понял, что происходит.

Кажется, — облегчение. Наконец-то! Впервые за месяцы…

Я вижу его.

Я вижу, как сидит Валера у стола, перед Герасимом, и держит, тянет руку.

Его рука… С кожей сухой, белой… Рука его не дрожит, нет, до этого не дошло еще; но как-то пальцы, я смотрю на них… не остаются ни на миг спокойными… они странно подвижны… вот большой, палец — он сгибается в суставе, разгибается, одновременно его поводит из стороны в сторону… другие внизу, я не вижу их, но по тыльной стороне ладони, по тому, как напрягается кожа и расслабляется, заметно, что и остальные — также…

Что мы знаем о нем?