Яйцо птицы Сирин

Теперь вот, поляки хозяйничали в бывшей Киевской Руси. Но связи церковные с потерянной русской родиной не прекращались, и сработали в этот раз «мощно». Прибежали с оккупированных территорий два замызганных монаха и принесли митрополиту Дионисию череп в коробочке. Монахи божились, что это — Честная Глава правильного папы Климента, и просились в любой московский монастырь, лишь бы паек и прописку получить.

Дионисий усомнился в подлинности раритета, высказал сомнения Грозному. Иван забрал череп «на усмотрение», и теперь Дионисий опасался надругательства — а ну, как одержимый пришпилит к черепу памятные единороговые рога? Или кубок заздравный сделает?

Но Грозный ныне был смирен. Заказал для головы серебряную раку, бархатную подложку и собирался все это торжественно возвратить митрополиту на Пасху.

Теперь МБ имел над чем подшутить. Он-то насквозь видел этот череп. Ему и циркуля не требовалось, чтобы вычислить его монголоидность. Так что, бесовской кураж не имел особого кощунственного значения.

Под вечер, когда Мелкий уже сидел на чемоданах, а Иван Васильевич места себе не находил от иголки и мысли об иммиграции, у беса возникла идея: «А не подменить ли попам эту голову? Не подложить ли вместо черепа татарского всадника хоть что-нибудь православное?». Это следовало обдумать.

Для плавности дум хотелось нейтрализовать царя. Очень уж он нервничал, метался по палате со стонами и скрежетом зубовным.

— Садись-ка, Ваня в шахматы играть, — посоветовал, почти приказал МБ — С тобой что ли? — злобно огрызнулся «иглоносец».

— Да вон, хоть с Курлятой сыграй. Ты ж его казнить собирался? Вот и разменяйтесь под интерес. Ты выиграешь, — отъезжай в иноки на Афон, в Иерусалим, к черту на рога, — Курляте буйну голову долой. А Курлята одолеет — жив останется, а ты пыхти уж тогда здесь до скончания веку.

Условия Ивану понравились, и через четверть часа полумертвый, но сытый и умытый князь Ларион Курлятьев уже сидел напротив царя и двигал черную пешку e2-e4.

Следует упомянуть, что это МБ приохотил Ивана к греховной игре. В православной традиции игровой азарт осуждается вообще, а манипуляции с человеческими изображениями — в особенности. Непонятно, как нынешняя церковь терпит компьютерные игры, но увлечение Грозного батальным моделированием в те далекие годы прощалось легко: царь и живыми-то людьми вертел, как хотел — на то он и царь.

Все прошлые шахматные сеансы Грозного выглядели, как игра с самим собой. Но сейчас у него был реальный противник. Научил Курляту двигать фигурки тот же тренер, — МБ подстроил узнику шахматное развлечение по неосознанной шалости, и вот, пожалуйста, пригодилось! Так что, школа игры у противников была общая, правда, фигурки в яме у Курляты вылепливались из жеваного хлеба, а для Ивана резались из слоновой кости. Иван тренировался спокойнее, а Ларион играл с оглядкой, — за хлебные фигурки легко мог схлопотать статью о колдовстве. Но было у Курляты и важное преимущество. Его нездоровье ограничивалось утратой части языка, шрамами от кнута, язвой желудка, абсцессом печени, пролежнями, парадонтозом и песком в почках. Это были пустяки относительно царской шизы. По крайней мере, для шахмат парадонтоз — точно не помеха. С другой стороны, гениальность шизофреников вошла в анналы и могла сильно помочь Ивану в миттельшпильных импровизациях. Но посмотрим! Гроссмейстеры обменялись классическим бендеровским ходом...

Тут МБ сообразил, что давно управляет стратегией и тактикой Грозного. Так что, в его власти было «невольно» влиять на ход встречи. МБ раздумывал, выйти ему вон, или все-таки влиять? За кого будет правильней болеть? Грозный — свой, родной с детства. Курлята — тоже давний подопечный, спасенный неоднократно, тоже жалко сироту. Исторической пользы от Курляты — ноль. От Грозного — только имя одно осталось, почти весь вышел. Грозного выводить в иноки — морока всенощная. Курляту в монастырь законопатить — один всхрюк...

Бес еще не принял решения, когда Грозный сам решил исход партии. У него вдруг резко кольнуло вчерашнее молодильное средство; Иван подскочил в кресле, коленом зацепил столик. Несколько мгновений фигуры тряслись, затем успокоились, и даже будто бы остались на своих клетках. И только черный король раскачивался все сильнее и сильнее, его донышко описывало траекторию подброшенной ради жребия монеты, и, наконец, встало на ребро. Король завалился на бок, покатился, сбил с доски несколько своих пешек, и рухнул на пол. Игра была сделана...

То, что произошло в следующие мгновения, со стороны могло показаться невероятной, необъяснимой мельтешней, — будто кто-то стремительно перематывал видеопленку в конце фильма, не желая досматривать нудные выходные титры.