Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

Василию страшно захотелось, чтобы в тоннеле метро еще что-нибудь взорвалось или пустило ядовитую вонь, а тогда двери вагона открылись бы, ну и… О нарушении заповеди «не прелюбодействуй, а то козлом станешь» он даже не думал, а вернее не мечтал. Просто хотелось постоять рядом с теплым существом противоположного пола. Но, увы, ничто больше не взорвалось и поезд двинулся по монорельсу, напрягая электрические свои силы. А девушка хоть и не провожала его неотрывным клейким взглядом, однако посмотрела напоследок как будто даже с сожалением.

И все утро на работе Василий вспоминал этот взгляд, отчего динамическое моделирование ладилось еще меньше, чем обычно. Особенно раздражал «Джинн Хоттабыч» на стене, который как будто сверлил его буравчатыми глазками профессионального подрывника. Василий даже повесил настырного старца лицом к стене (портрет на следующий день вообще исчез со своего поста.)

Однако в этот день случались моменты, когда казалось, что все уже склеивается, надо еще только утрясти трое-четверо параметров, но потом «белый шум» в считанные секунды увеличивал их количество до двадцатитридцати и поиски алгоритма начинались снова.

К исходу рабочего дня у Василия сложилась твердая уверенность, что вся задача эта — лабудовая, то есть бессмысленная и беспощадная, что труды рук его напрасны и что фирма эта — просто бандитская «крыша», здесь отмываются какие-то бабки под прикрытием программистских работ. И что это плохо для него кончится — ведь он лишний свидетель.

Вернулся Василий домой в очень плохом расположении духа, поэтому стал пригорошнями бросать в пиво амфетаминовые «колеса». И пробрало. Кинул еще в рот сератониновый «мудогрей»[7]. Врубил погромче музон, психотронную группу «Лоботомия». А потом добавил экстраморфина, к которому старался не прикасаться со времен таежного отпуска. (Однако все же не забыл после возвращения в город посетить того лекаря-калекаря, который снабжал его «ублаготворителями» еще с военной службы — благо, добрый доктор работал в питерской военно-медицинской академии.)

Как проглотил дозу, стало нечего себе. Забылись и молодка с перрона, и подозрения по поводу фирмы, и пронзительный старичок в рамочке. Василий сейчас хотел только одного, чтобы его не стало тошнить после принятия всего этого набора. Он помял руками купленную намедни игрушку — «умный пластилин». Если ты придашь ему более или менее приемлемую форму, то дальше он уже сам поможет начинающему скульптору и дооформится. Василий собирался вылепить танк, но опять получилась девушка. И хотя пластилиновая барышня была «ню», с длинными белыми волосами (которые еще колыхались как будто на ветру), перед внутренним взором ярко возникла метрошная незнакомка. Стрижка «под пацана», легкие ножки в узких джинсиках, расстегнутая до второй пуговки кофтюля. Вот зараза, изыди, изыди.

Василий размахнулся и засандалил пластилиновой девушкой в стену. И надо же — прилипла, правда превратилась в бесформенный ком. Неудачливый программист подумал, что неплохо бы достать из шкафа «Конструктор юного сексиста», который он купил сегодня за двести баксов, но до сих пор стеснялся распаковать. Любой умелец мог при желании собрать из пластиковых деталей подобия женских гениталий, заполнить их водой и растительным маслом, воткнуть в розетку, чтобы нагрелись и зашевелились, а затем использовать извращенческим образом. Он уже было протянул руку к большой коробке, как в комнату вошла Асия Раисовна. Наверное, она постучала, но Василий из-за наушников не услышал. Впрочем, он сразу скинул их с головы и постаралась пригладить всклокоченные сальные волосы.

— Ну что с тобой творится, Вася? — ее голос был стопроцентно заботлив. — Во-первых, надо меньше курить…

Она пригасила свет, чтобы комната была менее заметна шальным снайперам и распахнула окно, за которым летели к земле толпы водяных капелек, заодно выкинула наружу неоконченную пачку сигарет.

— Во-вторых, пить и есть надо вовсе не эту гадость.

— Ну, пить пророк запретил, — криворото усмехнулся горе-программист,учитывая гарем из малолетних жен, это можно понять.

— В-третьих, не говори того, чего не понимаешь. У них был в первую очередь духовный брак.

— Ну, это само собой. И во время забав возносились духовно на воздуся… Асия Раисовна, я вам, наверное, надоел, завтра съеду, поищу комнату поближе к этой чертовой работе. Да уж, достала меня такая работенка. Обменял бы ее с удовольствием на лесоповал.

— Зря ты со мной не делишься, Вася. Я же тебя вроде и подбила на нее.

— Да вы тут ни причем. У меня личностный, совершенно экзистенциальный кризис, связанный с общей недоразвитостью.

Он поморщился, потому что подступила тошнота и голова загудела.

— Накушался, значит, Васенька. Это по-русски, — несмотря на неодобрительные слова, действия были ласковые. — Вон весь в каких-то красных черточках.

Он даже не обратил внимания на ее слова, чувствуя общую неловкость.

Она подошла к нему и запустила свои чистые пальцы в его засаленные всклокоченные волосы. Вначале кожа головы зачесалась, но ладони были мягкие, теплые и как будто успокаивающие.