Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

Тепловизоры окрашивали пейзаж в мрачные багровые тона, придавая ему немного марсианский вид. Однако Василий с удивлением отметил, что по мере спуска по склону мандраж убывает и даже не расслабон приходит ему на смену, а охотничий азарт. Еще на склоне начался яблоневый сад. Плоды были здоровенные, налитые. Василий едва удержался, чтобы не впиться в один из них.

— А ну-ка фу, — прошипел Лялин как на собаку. — Помнишь, чем обернулся кусочек яблочка для товарища по имени Адам?

— Выходим на точку «один», — приуныв, произнес Василий.

Это был приземистый измученный жизнью глинобитный сарай. На компьютерной карте за ним показан был большой террасчатый двор.

Капитан подсадил Василия на крышу сарая, а потом забрался сам — легко и непринужденно. Здесь он прицелился из короткоствольного АК-74УБ с глушаком и мигом уложил собаку, которая не успела как следует залаять метрах в двадцати от них.

Они спрыгнули во двор и пошли на полусогнутых вдоль грядки со спелыми томатами. Лазерный дальномер выдавал на контактные мониторы уменьшающиеся расстояния до грубой каменной кладки.

— Выходим на точку «два», — озабоченно рапортовал Василий, который все хотел утратить мужество и сдрейфить, но всякий раз заряжался уверенностью от моторного капитана.

Точка «два» была оградой, которая отделяла один двор от другого. Причем с нее разведчики сразу попали на наклонную крышу какой-то сакли. С крыши они спрыгнули на веранду второго этажа. Внизу шумел довольно густой сад, а на нее выходили темные окна просторной комнаты. Тепловизоры отмечали, что там кое-кто есть — на низком топчане лежало явно человеческое тело небольших габаритов.

— Старичок или подросток. Как же нам выйти выйти на точку «три», если он в тылу останется? — сказал Василий, не в силах разрешить проблему.

Однако та была решена легко, хотя и не старлеем Рютиным.

— А вот так.

Капитан Лялин просунул дуло в открытую форточку, нажал на спусковой крючок, отчего тело на топчане коротко дрогнуло и замерло. Из-за этого «окончательного решения» Василий почувствовал вкус желчи во рту и испарину на спине. Командир тем временем просунул руку в форточку и, дернув задвижку, открыл окно изнутри, после чего влез в комнату. За ним последовал и взмокший Василий, каждое мгновение ожидая, что с жутким воплем тело восстанет с лежанки и стиснет его в своих кровавых объятиях-тисках.

Капитан, впрочем, открыл лицо застреленного человека. Абсолютно мертвая старуха. Василий со стыдом осознал, что ему полегчало и он вполне одобряет слова командира: «Ну, этой-то жаловаться не на что. Все равно помирать пора.»

Василий хотел еще прикрыть труп ковриком, но тут капитан нашел лестницу, ведущую вниз, и нетерпеливо поманил.

Ступеньки проявили свою враждебность громким скрипом. Однако враг по-прежнему дремал. Разведчики спустились на первый этаж и оказались в просторной безлюдной комнате, залепленной коврами. Чего тут только не было: на стенах сплошняком висели сабли, щиты, колчаны, даже хоругви с вышитыми сурами, на полках стояли густыми рядами кувшины, кубки, блюда, кальяны и шкатулки.

— Вот она, — произнес капитан Лялин. Василий уже понял, о чем идет речь.

Одна из сабель выглядела не такой, как все. Без эфеса, головка не украшена самоцветами, а рукоять не инкрустирована золотом, но… Клинок был необычайной для Кавказа формы и расширялся книзу. Во-вторых, он источал какое-то пульсирующее, почти неуловимое сияние. Из-за этого призрачного сияния немножко плыли очертания комнаты и ближайших предметов. К тому же и лазерный дальномер давал переменную ошибку при определении расстояния до сабли. В третьих, помимо сияния чувствовалось и какое-то напряжение, исходящее от чудо— клинка, и, кстати, не только от него.

— Это вещь так вещь, «меч-кладенец», прекрасно понимаю генерала,отметил капитан Лялин и уверенно направился к реликвии.

— Стойте, тут херня какая-то проклевывается, — Василий заметил, что различимые в инфракрасном диапазоне струи тепла потянулись из разных углов комнаты и даже из подпола к товарищу капитану. В тоже время расстояние до клинка увеличилось, это показал и лазерный дальномер. Реликвия словно поплыла в сторону от советского офицера.

Еще мгновение — и сабля оказалась в руках у какого-то человека, который словно вышел из стены. Василий увидел в своих бимонах, что его лицо разукрашено сеточкой прожилок, которые были градусов на пять холоднее тела.

Командир чуть попятился, наводя свой бесшумный автомат на третьего лишнего. Но за мгновение до выстрела человек словно бы растекся, исчез в одном месте и появился в другом — сбоку от капитана Лялина. Василий выпустил во врага очередь из своего АК-74 именно в тот момент, когда сабля опускалась на сибиряка. Человек замерцал и снова исчез, но по тяжелому сдавленному дыханию командира стало ясно, что он ранен.

— Все, Рютин, хрен с саблей, — произнес он еле слышно, — Двинулись на точку четыре.