Яйца раздора

— Всю первую ночь я почти что не спал — холодно было. Это я потом, уж извиняйте, стащил одеяло у вашей соседки и подушку тоже. А в ту ночь холод был страшный. Днем-то уже тепло, как летом, а ночи еще очень холодные.

От воспоминаний о холодной ночи Яков Ефимович передернулся и опрокинул для сугреву еще одну рюмочку из тех, что выставил на медном подносе Фира. Он никак не мог подойти к сути дела, и это начинало нервировать.

— Ну так что там ночью-то было? — снова спросила я, теряя терпение.

Боцман кивнул, но снова потянулся к рюмкам. Однако, вовремя опомнившись, что непозволительно частит с выпивкой, убрал руку под стол и, слава богу, продолжил свой рассказ.

— Так вот, всю первую ночь я практически не спал и даже не столько от холода, сколько оттого, что мимо сарая все время кто-то шастал. Туда-сюда, туда-сюда.

Мы с Лялькой переглянулись. Рассказ боцмана становился все интереснее и интереснее.

— И кто же это был? — спросила я.

— Да сосед ваш...

— Толстый, бритый?

— Не-е, длинный, вислоусый.

— А, так это Прокофий Иванович, — догадалась тетка Марта.

— Ну может быть, — согласился боцман. — Только чего это ему не спится по ночам?

Я-то знала, отчего ботанику по ночам не спится, но поднимать эту тему не стала. Зачем бедную женщину смущать?

А боцман между тем продолжал:

— В общем, что ни ночь, то по саду все время кто-нибудь мотался, прямо спасу не было. А вчера и вовсе в сарай зашли. И, судя по разговору, это были не хозяева и не соседи, а совершенно посторонние люди.

Мы с Лялькой замерли в ожидании.

— Ну-ну, — подбодрила я боцмана, — и о чем же они говорили?

Но тут, как назло, в разговор влез вездесущий Фира.

— Нет, ты погоди, — остановил он друга. — Если они... ну я не знаю, кто там к тебе зашел... Ну так если они зашли, то как же они тебя не увидели?

— Так я в сено зарылся, — гордо объяснил боцман. — Лежал тихо, как мышь, не дышал даже. Все боялся, как бы они меня не учуяли.

— Что они собаки, что ли, чтобы тебя в сене чуять?

Я в раздражении махнула на старика рукой.

— Фира, умоляю, не отвлекай Якова Ефимовича по пустякам. Он и без тебя никак до сути дойти не может.

— Да какие же это пустяки, — не согласился Фира. — Это...

Я строго взглянула на старика, и на какое-то время он заткнулся.

— Так вот, — продолжил боцман, — лежу я, значит, в сене, не дышу и слушаю. И знаете, что я услышал?

Мы все придвинулись ближе к боцману и превратились в слух.

— Что???

— Один другому говорит...

— Так к тебе мужчины, что ли, заходили? — опять встрял Фира.

О, господи! Я готова была его убить.

— Ты, говорит, коробку эту боссу отвези, а я, говорит, здесь пока побуду. Если, говорит, коробка опять не та, сразу же возвращайся. Дело надо до конца добить. Босс хорошие бабки обещал.

Мы с Лялькой понимающе переглянулись. Еще бы! За тридцать тысяч долларов любой не поскупится.

— А что за босс такой, не говорили? — поинтересовалась я. — Как зовут, к примеру?

Я впилась глазами в боцмана. Вдруг он сейчас назовет имя Макса, и тогда рухнут все мои надежды на прекрасное будущее. Но боцман ничего такого не сказал.

— Не-а, — протянул он, — имен не называли, сказали только, что из Москвы.

«Тьфу ты, черт возьми, — чертыхнулась я про себя, — все-таки из Москвы...»

Однако плохие мысли о Максе все же пока от себя гнала.

— Ну и дальше что? — спросила Лялька.

— А дальше я чуть было не задохнулся в этом сене, а они все не уходили и не уходили.

— А о чем они еще говорили?

— Да потом все больше про баб да про деньги, — ответил боцман, — но это уже неинтересно.

В этом я с Яковом Ефимовичем была абсолютно согласна. Про баб — это действительно неинтересно. Но вот куда эти двое потом направились, было мне небезразлично.

— Яков Ефимович, — спросила я, — а вы случайно не видели, куда эти двое пошли, когда вышли из сарая?

— Нет, не видел. Там ведь только одно окошечко, да и то маленькое.

— А вот сосед, — я махнула в сторону дома тетки Татьяны, — рассказывал, что он видел в огороде у Марты Теодосовны ходячее пугало. А вы его случайно не видели?

— Путало? — переспросил боцман. — Ходячее? — и усмехнулся. Не, не видел. — Потом помолчал немного, хитро посмотрел на нас и сказал: — Вообще-то этим пугалом я сам и был. — Он вспомнил, видно, что происходило в ту ночь, и зашелся беззвучным смехом.

— Как это? — удивилась тетка Марта. — Как это вы, Яков Ефимович, пугалом могли быть?

— Да пропитание я себе в огороде искал. Есть очень хотелось. Но сейчас мало еще что растет. Морковка размером с полпальца да редиска с укропом.

— Ах, сердешный, — пожалела его тетка Марта.

И боцман, обласканный добрым словом, тут же переключил все свое внимание на очаровательную хозяйку дома.

Не давая боцману рассредоточиться, я выразительно покашляла и задвигала по столу тарелками.