Яйца раздора

— Здоровэньки булы, дывчаты, — сказал он. — Чи шукаете кого, чи кимнату найти хочите? Нынче многие на лето дачи шукают.

Мы сказали, что ищем Марфу, фамилии которой не знаем. К ней, дескать, отправился в гости наш родственник. Уехал и пропал. И ни слуху от него теперь, ни духу. Вот мы и волнуемся, доехал ли он до места или случилось что-нибудь по дороге.

— А давно вы здесь живете? — спросила я, желая выяснить, насколько хорошо старичок осведомлен о жителях поселка.

— Та с самого нарожденьня, — радостно ответил тот. — И усе про усих знаю. Хочь про кого спытайте, усе пидскажу: про батькив, про братьив, про сэстэр, про дидов та бабусь...

— Понятно, — остановила я его словесный поток. — Нам про дедов и бабусь не надо. Нам бы саму Марфу найти, а точнее, родственника, который у нее...

— Родственника? — переспросил старичок. — А какий такий родственник? Идколэ?

— Идколэ, это что? — не поняла я.

— Ну откуда? — пояснил старичок.

— Из Киева.

— З Кыиву? -— обрадовался дед. — Так це ж друге дило. У Марфы у Кыиву родственников нэма. Так шо там и шукать нэ трэба.

У меня от огорчения вытянулось лицо, а старик радостно продолжал:

— У Марфы уся родня туточки. Никто никуда не уезжал.

Старичок поскреб лысину, предварительно сняв с головы видавшую виды шляпу, и авторитетно заявил:

— А можэ, вам Марта Подрига подойдэ? У ей дочка у Кыиву живэ, замужем там за инженером. А намедни ейный свекор, Светкин то исть, а Мартин сват, сначится, в гости приихал.

Мы радостно закивали головами. Нам с Лялькой было без разницы Марфой зовут эту родственницу Фириного приятеля или Мартой. Возможно, Вероника Матвеевна что-нибудь напутала. Главное, что на горизонте замаячил какой-то родственник из Киева, и возможно, это как раз наш Фира и есть. Надо было как можно скорее найти эту Марту и все у нее узнать. Впрочем, меня несколько насторожило то, что старичок сказал только об одном человеке, приехавшем в гости, а не о двоих. Может, он просто был не очень в курсе дела, а может, это была совсем не та Марта или Марфа. И что нам тогда делать?

Мы спросили у старичка, который, кстати, назвался дедом Василем, а по батюшке Василичем, как нам найти эту самую Марту Подригу. И тот, обрадовавшись, что сумел разгадать нашу загадку, вызвался поехать вместе с нами и самолично показать ее дом.

— Вы ее хату уже, поди, бачили, когда мимо ихалы, — сказал старичок. — Ладная хата, крепкая. И Марта — хозяйка справная. Та шо мы стоим-то? Ихать надыть, сами усе и побачите.

Мы сели в машину: дед Василь — впереди, рядом с Лялькой; я — сзади, между спальными мешками и рюкзаками, и малой скоростью отправились в обратный путь. Однако ехать нам пришлось всего ничего. Уже через три дома дед Василь велел Ляльке свернуть к двухэтажному кирпичному особняку под зеленой крашеной крышей.

— Это и есть дом Марты Подриги? — спросила я, разглядывая затейливого медного петуха, «сидящего» на крыше.

— Он самый. Только нэма их никого. Зранку ще запор висит. Видать куды-то поихалы.

«Вот те раз, — расстроилась я. — Ехали-ехали, наконец приехали, а на двери замок». — А на дворе между тем был, уже вечер, и проводить вторую ночь в полевых условиях мне лично совершенно не улыбалось.

— А может, соседи знают, куда хозяева уехали? — спросила я.

— Шо?

— Я говорю, может, соседи знают, куда подевалась Марта вместе со своим родственником?

— Можэ, и знають, — согласился дед Василич, — а можэ, и нет.

Мы выбрались из машины и через калитку вошли во двор. На двери дома действительно висел большой амбарный замок, а возле собачьей будки сидел черный с подпалинами кобель. Вернее, не сидел, а рвался с цепи, добросовестно исполняя свою собачью службу.

— А что эта Марта одна живет? — поинтересовалась я.

— Одна-одинешенька, — ответил Василич. — И это в таких-то хоромах! — В его интонациях прослеживалось явное неодобрение. — А уж кто тильки к ней ни сватался, кто тильки замуж идти ни уговаривал, а она — ни в какую. Вот ведь кака дурнэнька баба! А хата хороша!

— Так, может, потому она и не хочет замуж, что женихам ее дом больше ее самой нравится? — усмехнулась я. — Сколько лет-то ей, вашей Марте?

Василич призадумался, производя в уме какие-то расчеты.

— Она, кажись, уже писля войны народылася, — наконец произнес он. — Точно писля войны.

— Какой?

— Шо?

— Какой войны, спрашиваю.

— Как какой? — удивился Василич. — Отечественной. Да вы не сумлевайтесь, — заверил он, — Марта — баба ще в соку, и ей сейчас замуж — в самый раз. К тому ж куды ж она с такой хатой и без мужика, без хозяина то исть?

Василич раскудахтался, как старая курица. Видать, большой и добротный дом Марты Подриги не давал покоя не только большехолмским женихам, но и ему самому.

Кобель тем временем истошно лаял и рвался с цепи, демонстрируя образцовую собачью службу. Но особой злобы в его голосе не было, и лаял он больше для порядка. Когда же Василич, прикрикнув на кобеля, велел ему замолчать, тот и вовсе затих и, усевшись на задние лапы, стал с интересом разглядывать вновь пришедших.