Яйца раздора

— Слушай, Лялька, — сказала я. Дорога стала значительно ровнее, и я решилась наконец заговорить, — а может мы вовсе не туда едем? Что-то больно уж пустынно вокруг.

Лялька невозмутимо крутила руль.

— Не нервничай, Марьяшка, — ответила она. — Доедем.

Я вздохнула. Есть хотелось, да и ноги уже затекли. А все из-за этого Фиры. Все из-за него. «Ну, встретимся, покажу я тебе, где раки зимуют! — мысленно пригрозила я родственнику и тут же добавила: — Господи, только бы он был жив, только бы с ним ничего не случилось...»

Неожиданно мы выскочили на не очень широкую, но свежеасфальтированную дорогу. И машина покатила быстрее — без скачков и прыжков.

— Кажется, подъезжаем, — сказала Лялька. — Посмотри, что там в карте указано? Деревня Маруховка есть?

Я углубилась в изучение карты и через некоторое время объявила, что действительно поблизости от Больших холмов расположена деревня Маруховка.

— Значит, скоро уже приедем, — обрадовалась я.

— Да приехали уже. — Лялька притормозила перед «лежачим полицейским».

Машина плавно перевалила через выступ и покатила по обсаженной старыми липами аллее. Несмотря на то, что никакого населенного пункта впереди не наблюдалось, на обочине, помимо дорожного знака с надписью «Большие холмы», имелся еще знак, ограничивающий скорость движения до тридцати километров в час. Можно подумать, что здесь было интенсивное людское движение. Однако Лялька послушно нажала на тормоз и с черепашьей скоростью поплелась вперед по живописной аллее. Впрочем, по таким красотам так и нужно ездить. Медленно и со вкусом. Вокруг было так чисто и красиво, что у меня появилось ощущение, что я нахожусь где-нибудь в Англии в начале двадцатых годов.

— Какая неестественная прибранность — удивилась я.

— Да, действительно красиво, — согласилась Лялька. — Странно только, зачем в чистом поле на дороге «полицейского» уложили. Кто здесь будет дорогу переходить? Суслики, разве что.

Мы въехали в лес. Но это нам только сначала так показалось. А на самом деле никакой это был не лес, а всего лишь узкая полоска аккуратно высаженных деревьев, сразу же за которыми начинались вожделенные Большие холмы.

— Ба, прелесть какая! — ахнула я, таращась на аккуратные домики по обеим сторонам улицы, мимо которых мы проезжали с черепашьей скоростью. — Нет, ты только посмотри, ну все как на подбор — беленькие, крыши зеленые...

— Нет, вон красная, — Лялька показала пальцем на большой двухэтажный дом под настоящей черепичной крышей. — А вон коричневая.

Мы ехали вперед и не переставали изумляться.

Я много ездила по Подмосковью, в разных местах бывала. И в обычных деревнях, и в коттеджных поселках для богатых, и на писательских дачах. Но такой сказочной прибранности (по-другому не скажешь) видеть мне доселе не приходилось. Нет, приходилось, конечно, в Англии и Германии. Но ни в России, ни, к слову сказать, на Украине — никогда. У нас ведь до сих пор, как в азиатских странах: там помои прямо на улицу выливают, а у нас мусор выбрасывают за забор. А чего? Главное, чтобы у себя было чисто, а то, что все близлежащие или стоящие леса превращены в самую настоящую свалку, обывателя не заботит. Он как будто в лес не ходит и на все эти красоты не любуется. А может, и любуется, да все это ему «до лампады». Поэтому и валяются средь берез отработавшие свой век холодильники, диваны, автопокрышки. Ну а про банки, бутылки и прочие отходы от отдыхающих и говорить нечего. Всего этого в округе в переизбытке.

А вот в Больших холмах мы пока ничего такого не видели.

Я вспомнила сказку Волкова «Волшебник Изумрудного города», которую читала в детстве своему Степке. Там на картинках художник изобразил город жевунов или мигунов (точно не помню). Ну так вот то, что я сейчас видела, очень напоминало мне тот сказочный город. Такие же одно-, двухэтажные пряничные домики с аккуратными садиками, клумбы и газоны перед каждым домиком. Дороги и переулки чисто выметены и нигде тебе ни ям, ни ухабов. На улице прохожих почти не было, зато в каждом саду кипела работа. Кто косил газон, кто ковырялся в грядках, кто мастерил что-то во дворе возле дома. Короче, все были при деле.

— Надо бы спросить кого-нибудь из аборигенов, где тут проживает эта самая Марфа, — предложила я. — Чего просто так кататься.

Лялька согласно кивнула, но продолжала ехать дальше. Наконец она остановила машину возле маленького домика с одной-единственной яблоней посреди сада и указала на деда, сидевшего перед палисадником на скамейке.

— Вон старик сидит, — сказала она. — Наверняка он все про всех знает. Надо с ним поговорить.

Мы выбрались из машины и направились к старичку, который, завидев нас, тут же встал со скамейки и, проворно перебирая ногами, обутыми в подшитые кожей валенки, потопал нам навстречу.

— Ревматизьм, знаете ли, — вместо «здрасьте» сказал старичок, указывая на свою обувку. — Тильки валенками и спасаюсь... та ще ентим. — Он хитро подмигнул и щелкнул пальцами по шее. Потом спохватился и, протянув свою коричневую от солнца и тяжелой работы руку, поздоровался: