Ядро ореха. Распад ядра

Одним словом, конфликт заключается в том, что Минугасов хочет принести как можно больше пользы стране и народу и Людмила Терентьевна хочет принести как можно больше пользы стране и народу. Равно как и все остальные участники столкновения. Своим собственным ходом такой конфликт развиваться не может, его подталкивают вперед различные внешние обстоятельства, по признанию одного из героев «возникающие так неожиданно». Выясняется, что Англия забраковала партию нашей зернистой икры, — в наступление переходит санврач. Потом выясняется, что заводу присуждено переходящее Красное знамя Совета Министров, — и в контратаку идет директор. Тут обнаруживается, что он вывел в Волгу потайную трубу без фильтров, — санитария опять получает инициативу. Но тогда на завод приходит срочный секретный оборонный заказ… Проблему эту решают не люди, потому что между людьми тут конфликта нет, вернее, конфликт это чисто технический, — проблему решает господь бог, который появляется в конце концов ех machinaв образе комсомольца-рационализатора Андрюши Шувалова и подает идею временных резервуаров; это примиряет стороны и убеждает нас в том, что завод, удостоенный переходящего Красного знамени, сможет теперь одновременно добиться рекордов в увеличении выпуска продукции и в уменьшении вредных примесей в промышленных стоках.

Самую очевидную ошибку делают те, кто, ужаснувшись скудности такого отвлеченного от людей производственного конфликта, который, как мы видим, слишком мало дает драме, — шарахаются от слова «производство» в область так называемых узко-личных взаимоотношений. Между тем узколичные взаимоотношения могут быть так же отвлечены от человеческого, как и проблемы переработки-очистки; и не было еще в человеческой практике такой производственно-технической проблемы, в которой нельзя было бы разглядеть глубокого и полнокровного жизненного содержания.

В пьесе Чепурина, надо сказать, есть и непременная линия «узколичных» взаимоотношений — история любви Людмилы к некоему Стогову, эта история втягивает на сцене всех, потому что Людмила — жена Скворцова и дочь Медведева, но любовь эта и вся эта сюжетная линия — мнимые и кончаются быстро. Человеческое таится не вне, а в самом производственном сюжете:

надо только разглядеть. И пытаясь разглядеть человеческий смысл конфликта на заводе, Чепурин нарушает мертвенное равновесие производственной интриги, ибо в душе он невольно отдает симпатии одной из сторон (хотя интрига этого не требует), и тут мы ощущаем человеческий взгляд на «проблему».

Когда герои встречаются в избушке старого бакенщика и, сидя вокруг костра, варят уху, это выглядит лирическим отступлением от действия, но это — суть дела. И когда старый косматый бакенщик Харитон Матвеевич в сердцах отшвыривает ногой кастрюлю с ухой и кричит в исступлении: «Нету моих силов больше, нету!!» — это не комический выход шута для оживления сцены. И когда, косноязыча, жалуется дед, что и паром он рыбу ошпаривал, и живьем в уксус пускал, и в водке вымачивал, а она, трагедия, все керосином отдает, — это не очередной охотничий рассказ. «Трагедия и есть! — говорит старик Медведеву. — Ты-то, конечно, в ресторан зайдешь, государственную котлету закажешь, шампанским запьешь. А я! Я как же?» И уже не комедийный дед жалуется начальству на свои смешные беды, а человек, на берегу реки выросший, проживший здесь, на берегу, свою жизнь, бросает обвинение:

«Вчера полдня от нефтезавода дохлая рыба плыла. Скотина до вечера ревела — стадо к воде подошло, а пить отказалось… Или воздуха коснись — на траву какая-то гадость сверху, из сферов, садится, корова траву есть отказывается… Товарищ председатель, пресеки! Своей… властью пресеки!..»

Именем человека, такого вот старика Харитона, и спрашивает ненароком драматург Людмилу: «В чем же принципиальная разница между тобой и Минугасовым?» — «Что-о? — ахает санитарный врач. — Меня сравнивать с Минугасовым?»—

— и получает ответ, в котором, что называется, и буквы не оспоришь: «Он рассуждает точно так же, как и ты: «Мое дело перерабатывать нефть, а о чистоте Волги пусть заботятся другие». Ты — наоборот: «Мое дело следить за чистотой Волги, а об остальном пусть думают другие».

Тут-то и возникает у нас ощущение человеческого взгляда на вещи, который дает истинный масштаб и вещам и событиям. Человек — лишь в этом звене решает искусство все свои проблемы.

«Старшая сестра» А. Володина, если вы помните, завершается эпизодом, довольно странным с точки зрения сюжета: Резаева-младшая в слезах возвращается от Кирилла, соединиться с которым стоило ей такой борьбы. Она была по-своему права, добиваясь его: не ее вина, что деспот дядя когда-то выгнал Кирилла из их дома и Кирилл обиделся, ушел, а потом встретил другую и женился, не зная, что старое чувство вернется. Но оно вернулось, и именем старой любви Резвева-младшая отвоевывает Кирилла у соперницы; «Он не ей изменил. Он мне изменил. А теперь он ко мне вернулся. И все».