Ядерный шантаж

Высказанная полковником Чернышовым в машине мысль обрела свое логическое продолжение, и я по заданию начальника отправился в здание Госдумы на Охотном Ряду. Нет, это отнюдь не значило, что кого-то из депутатов Чернышов считал виновником смерти его коллеги или хотя бы врагом. Он вообще не был уверен, что такой человек существует. Несмотря на все сомнения гибэдэдэшного майора, версия о несчастном случае представлялась Чернышову (да и мне тоже) наиболее вероятной. Мало ли людей разбиваются на машинах без видимых причин? Однако, пока окончательный вердикт о причинах автокатастрофы не вынесен, необходимо отрабатывать все версии, даже такие маловероятные, как преднамеренное убийство с инсценировкой автомобильной аварии. А Чернышов справедливо полагал, что если все же Симонову помогли уйти из жизни, то смертельных врагов он мог нажить себе только в результате профессиональной деятельности. Ну а уж в части деятельности председателя думского комитета коллеги Симонова, безусловно, являлись самыми осведомленными людьми.

Как и следовало ожидать, в дверях Государственной думы меня встретили двое суровых стражей в милицейской форме. Но моя солидная «корка», а особенно три магических слова «Управление по борьбе с терроризмом» произвели на них должное впечатление. И после заявления о том, что я один из тех, кто расследует обстоятельства смерти депутата Симонова, я получил допуск в обитель народных избранников.

Чтобы мой поход не оказался напрасным, Чернышов предварительно позвонил заместителю председателя думского комитета по экологии и договорился с ним о моем визите. Дверь в кабинет председателя комитета оказалась открыта, и я смело вошел внутрь. В кабинете толпились люди. На широком столе, очевидно, том, за которым работал Симонов, стояла его большая фотография в траурной рамке. Возле фотографии лежали букеты живых цветов. В такой обстановке я сразу почувствовал себя несколько неловко. Точно так же чувствовали себя и остальные, находящиеся в кабинете. Наконец на меня обратил внимание невысокий полноватый человек. Он стоял ближе всех к столу Симонова и, тыча авторучкой в документ, который держал в руках, объяснял что-то молодой миниатюрной женщине с аккуратной прической каре. Он на секунду оторвал взгляд от листа бумаги, который держал в руках, и, заметив меня, спросил:

– Вы ко мне?

– Да, если вы Георгий Яковлевич Варенников, – ответил я.

– Я вас слушаю.

Я представился, предъявил Варенникову свое служебное удостоверение и, напомнив ему об устной договоренности с моим начальником, сказал, что хотел бы побеседовать с коллегами Симонова.

– Да-да, конечно. – Варенников понимающе покачал головой. – Но для разговора давайте лучше пройдем в мой кабинет.

Я охотно принял его предложение: при таком скоплении народа трудно рассчитывать на откровенность собеседника.

Вместе с Георгием Яковлевичем мы вышли из кабинета. Как ни странно, но женщина, с которой разговаривал Варенников до моего прихода, тоже пошла вслед за нами. Видимо, заметив мое недоумение, Георгий Яковлевич тут же представил мне нашу спутницу:

– Марина, моя помощница.

– Артем, – живо отреагировал я.

Обычно я нравлюсь женщинам, особенно таким молодым и привлекательным. Но на этот раз мое природное обаяние не сработало. Марина взглянула на меня так, как смотрит строгая учительница на проштрафившегося школьника. К тому же она носила аккуратные очки в тонкой оправе, что еще больше придавало ей сходство со строгой учительницей. Правда, я догадывался, что стоимость этих очков куда больше учительской зарплаты, но что это меняло.

Пока я изучал строгий профиль помощницы депутата, мы как раз подошли к кабинету Варенникова. Георгий Яковлевич отпер своим ключом дверь, и… оказалось, что это всего лишь депутатская приемная, а сам кабинет заместителя находится за следующей дверью. Рядом с этой дверью, на стене, висел красочный рекламный плакат с портретом самого Георгия Яковлевича, очевидно, оставшийся у депутата со времен прошлой избирательной кампании. Не знаю, как другие, но я считаю, что украшать приемную рекламными плакатами с собственным изображением несколько нескромно. Однако сам Варенников и его помощница, похоже, воспринимали плакат как непреложную часть интерьера. Пока я разглядывал плакат, Марина вслед за нами вошла в приемную и по-хозяйски расположилась за секретарским столом, а Варенников толкнул внутреннюю дверь (она не запиралась на ключ) и жестом пригласил меня в свой кабинет.

– Только давайте, Артем Васильевич, покороче, – обратился ко мне депутат, заняв место за рабочим столом. – У меня совершенно нет времени. Сразу столько дел навалилось. Я же заместитель председателя комитета, – напомнил он мне. – Поэтому те вопросы, которые не успел проработать Владимир Борисович, легли на меня. Спасибо Марине, она меня очень выручает. Вот и все заботы по организации похорон Владимира Борисовича взяла на себя.