Ядерный Никола

Склады носили следы небольшой доработки — широкие окна заделали картоном и жестью. Во дворе горели костры в бочках и толклись какие-то личности в нескольких слоях грязной одежды. Оно и понятно, как-никак на календаре ноябрь. Да из-за поднятой в атмосферу пыли и сажи, держалась прохладная погода. Создатели симуляции не пошли в русле концепции «ядерной зимы», а вот чуть более прохладную осень посчитали вполне уместной.

Помня про утреннюю стычку, еще на подходе к лагерю убрал трофейный карабин и элементы боевой брони в инвентарь. Во избежание ненужных вопросов.

На воротах за низенькой баррикадой из автомобильных протекторов дежурили двое вооруженных бойцов в военной форме. Меня заметили, дальше скрываться было неприлично. Еще чего доброго пальнут.

— Кто такой? — окликнули меня настоящие часовые.

Командный голос показался смутно знакомым. Поднял над головой правую руку.

— Я Ник Айронсайд, бывший лейтенант роты Браво сто восьмого пехотного. Капитан Инграм, это вы?

— Все, что от него осталось, — военный задрал свой противогаз, показав, что не избежал гулификации. — А ты, значит, выжил.

— Так точно! Я и со мной чертова дюжина чертовых гражданских, сэр.

Подошел ближе, благо та сторона опустила оружие.

— Так ты их все-таки спас! Хорошая новость. Нам с ребятами повезло меньше… До точки сбора мы добрались, но нахватались дряни. Давай, проходи, поговорим.

По пути в палатку капитан продолжил рассказ:

— Здесь у нас пункт сбора беженцев, что приходят из Конкорда и Лексингтона. Мы их партиями переправляем дальше на север, где по слухам есть пара мест, не так загаженных китайскими бомбами. Восстанавливаем связи с другими подразделениями. Нас с ребятами перевели сюда разгребать это дерьмо…

Когда шел к воротам, заметил много всякого. Поодаль человек в защитном костюме контролировал протектрона, собирающего в специальные стальные бочонки землю, пропитанную активными осадками. Снаружи вдоль забора протянулся ряд свежих могил.

— Вот что, лейтенант, — сходу взял быка за рога Инграм, — Не хочешь присоединиться?

Предложение интересное, если за горсткой облученных солдат стоит военная база с ее запасами оружия и еды. Но у меня есть своя цель.

— Не могу бросить тех гражданских.

— Так веди их сюда, — рубанул капитан.

Пришлось многозначительно промолчать. У нашей общины постъядерное выживание получалось не в пример лучше.

— Ладно-ладно, — вдруг сбавил обороты Инграм, — Осмотрись. Подумай.

— Да вот, собственно, и пришел осмотреться. И подумать, как дальше жить. Что слышно из Бостона?

Штурмовой карабин в руках капитана вызвал закономерную зависть.

— В городе остатки армейских частей, резервистов и полиции пытаются сдержать обезумевших гражданских. Взяли под контроль объекты, держат посты. Но каждый день перестрелки. Связь нестабильная.

— Ясно. Так я осмотрюсь?

— Валяй! — выпустил меня из палатки капитан, — В бывшем офисе действует что-то вроде черного рынка. Если есть лишние медикаменты, тебе будут рады. Но ты подумай над моим предложением, лейтенант!

Чтобы не оттолкнуть полезного человека, пришлось вежливо пообещать.

Сетчатый забор, ограждающий территорию, уцелел и неплохо защищал от всяких тварей. При внимательном взгляде стало заметно, что в лагере потрудилась организующая сила. Огромный склад из листового железа и фуры приспособили для проживания беженцев. В одном из грузовиков обустроили госпиталь, судя по красному кресту, грубо нарисованному на борту. По территории расставили вскрытые транспортные контейнеры с навесами из подручных материалов между ними. Получились кабинки для ночлега, плотно набитые гражданскими. Для себя военные установили армейскую палатку, обложив, как предписано уставом, бруствером из мешков с землей. Навскидку здесь нашли приют до сотни беженцев. Интересно, где они все пережидают бури? На складе?

Люди со следами сильных радиационных ожогов и гулификации составляли треть обитателей. Множество больных, страдающих от последствий сильного облучения, бросались в глаза на каждом шагу. В день, когда упали бомбы, удача повернулась спиной к этим американцам. Вместо надежного герметичного бункера они выживали две недели в городских подземных коммуникациях и подвалах разрушенных домов.

Вся территория лагеря провоняла мертвечиной и нечистотами. Плохой знак.

Практически сразу заметил группки крепких ребят с холодным оружием в виде бит, свинцовых труб и тесаков. Разумные гули и «гладкокожие» держались по отдельности, а это еще более нехороший признак. У этой общины и так слабенькие перспективы в плане выживания, а тут еще внутренний раскол.

Прежде, чем отправляться за покупками, неплохо раздобыть еще денег. Выгадав момент, когда местная публика потеряла ко мне интерес, поднялся по груде ящиков на крышу гаража.