Яд

Щека была почти нормальная, лишь небольшая тёмная тень указывала, что ещё вчера тут был след от удара. Рука тоже стала выглядеть значительно лучше. Кэтрин стыдливо распахнула своё новое невесомое одеяние и увидела, что синяки на рёбрах и бедре также заметно уменьшились. Это было просто чудо какое-то, и она сразу же вспомнила слова прекрасной Оливии о том, что та собиралась прислать ей некую мазь. Кэтрин вернулась в альков и нашла на туалетном столике у кровати, которая просто-таки смущала её своими размерами, небольшую склянку. Открыв крышку, она почувствовала тот же аромат, что издавала сейчас её кожа. Пахло мелиссой и какими-то другими травами. Крем был густой, жирный, жёлто-коричневый, выглядел, откровенно говоря, не очень привлекательно. Зато эффект у него был просто волшебный. Кэтрин решила, что обязательно попытается узнать рецепт у Оливии, если, конечно, осмелиться вообще открыть рот в её присутствии.

Раздался тихий стук, и, прежде чем Кэтрин успела обернуться, дверь открылась, и в комнату вошла служанка. Наверное, она не ожидала, что Кэтрин уже проснулась, так как не успела скрыть удивлённое выражение. Однако быстро вернула себе невозмутимый вид и сказала:

— Мадам желает завтрак?

Кэтрин кивнула. Пожилая служанка смущала Кэтрин. Ей казалось, что она не одобряет её присутствие в замке. Франсина величественно выплыла из спальни и через пять минут вернулась с подносом. За это время Кэтрин как раз успела умыться. Ей совсем не улыбалось, чтобы Франсина помогала ей, уж лучше она самостоятельно справится.

Оливия и тут не обманула — завтрак был превосходен. Оладьи с кленовым сиропом, свежайший багет с большим прозрачным ломтиком благоухающей ветчины, чай и кофе со сливками — настоящая роскошь. Кэтрин уплела всё и чувствовала себя объевшейся.

Франсина, молча прислуживавшая ей за едой, собрала на поднос посуду и поплыла на выход. Кэтрин ужасно не хотелось с ней общаться, но другого выхода она не видела.

— Э… Франсина… А… Я бы хотела увидеть месьё Дегри…

Служанка обернулась всем корпусом, держа поднос на одной руке, и смерила Кэтрин недовольным взглядом.

— Сейчас принесу Ваше платье, — с нескрываемым осуждением изрекла она и удалилась. Кэтрин почувствовала, что щёки и уши у неё пылают. Прислуга будет указывать ей, в каком виде с кем встречаться?

Ожидая Франсину, Кэтрин с невольным восхищением разглядывала спальню при свете дня — а был уже, скорее, день, чем утро, так как старинные настенные часы показывали первый час. Долго же она проспала!

День был светлый и солнечный. В высокие узкие створки падали лучи света, правда, пока что ещё не напрямую, так как окна выходили на юго-запад. Вероятно, на закате здесь просто волшебно, и блики от витражей по всей комнате. Кэтрин подошла к окну и выглянула наружу. Со всех сторон замок обступал лес, но при свете дня он вовсе не показался ей таким хмурым, как вчера вечером.

В комнате было очень тепло, даже жарко. Ещё вчера она заметила камин, и сейчас обнаружила, что его растопили — наверное, когда она уже заснула. Кэтрин очень хотелось открыть окно и вдохнуть свежий воздух, воздух Франции, о которой ещё неделю назад она и не помышляла.

К своему удивлению, невзирая на полную неясность ситуации, Кэтрин совершенно не ощущала себя расстроенной или встревоженной. Разве что немного взволнованной. Но вовсе не тем, чем следовало бы. Скорее, это было приятное волнение, которое человек испытывает, когда стоит на пороге перемен.

Франсина принесла её платье, которое выстирали, высушили и выгладили. Кэтрин подозревала, что и этим она обязана заботам Оливии. Хм, может, та вовсе не такая уж страшная, как показалось ей вчера вечером.

Поджимая губы, служанка помогла Кэтрин одеться и соорудила у неё на голове замысловатую причёску, беспощадно распрямляя непослушные кудри. Кэтрин терпела молча, лишь иногда морщилась, когда Франсина слишком сильно тянула её волосы.

Хмуро обозрев результат своих трудов, Франсина изрекла:

— Господа ожидают Вас внизу.

— Спасибо, — Кэтрин не могла не поблагодарить служанку, хотя та и вела себя, мягко говоря, негостеприимно, в отличие от хозяйки дома.

Франсина ничего не ответила, только ещё раз зыркнула на Кэтрин исподлобья, сделала намёк на реверанс и ушла.

Волнение Кэтрин усилилось, когда она, выйдя из спальни, к которой успела уже привыкнуть, словно та была её собственной, пошла к лестнице, чтобы спуститься вниз. Теперь, при свете дня, она с интересом оглядывалась вокруг. Впервые она была в настоящем средневековом замке, который, судя по всему, сохранил большинство старинной обстановки. Кэтрин была очарована.

Подойдя к лестнице и спустившись на несколько ступенек, она услышала голоса, доносившиеся снизу. Говорили Оливия и Роберт. Кэтрин замерла и прислушалась. Разговор шёл на французском.

— Роберт, то, что ты чувствуешь к этой девочке…

— Либби, оставь меня в покое. Сам разберусь.

— Но Роберт, ты любишь её, это ясно, как божий день. И совершенно понятно: она прелестна. Но если ты и дальше собираешься изводить себя…

— Либби, умоляю! Займись своими делами!