Яблоневая долина

Некоторые вершины напоминали людей. Глеб распознал в скале, нависшей над ущельем, очертания лица: прищуренные глаза, нос картошкой, окладистая борода. Точно природа высекла в горе скульптуру, чтобы доказать человечеству, что до её масштабов ему работать и работать. Далеко на горизонте виднелись голубоватые очертания – призраки гор.

– Что будем делать? – спросила Мёнгере.

– Спускаться, – ответил Глеб. – Потом пройдём по ущелью, сколько сможем.

– А как спускаться? Крыльев-то у нас нет, – заметил Приш.

Глеб вздрогнул: друг озвучил его слова, произнесённые во сне.

От горы, на которой они находились, словно отрубили кусок. И теперь остался лишь каменистый отвесный скат. Тропа нырнула резко вниз, превратившись в тонкую нить. Чтобы пройти по ней, надо было крепко прижиматься к склону и двигаться буквально на цыпочках.

– Я-то проберусь, – пробормотал Приш, – у меня присоски на пальцах. А вы?

Он с тревогой посмотрел на Глеба и Мёнгере.

– И мы пройдём, – отмахнулся Глеб. – Мы не можем повернуть назад – время дорого. А отказаться ото всего – значит, предать себя и других.

Никто не возражал.

Путники развели огонь, чтобы перекусить перед спуском. Обед давно миновал, а они не останавливались. Приш набрал сосновой хвои и засунул несколько иголок в рот.

– И как, вкусно? – с ехидцей поинтересовался Глеб.

– Освежает, – глубокомысленно заметил Приш и рассмеялся.

Мёнгере, которая собиралась последовать примеру Приша, замерла.

– Это несъедобно? – уточнила она, глядя на хвою в своих руках.

Теперь хохотали все.

Было решено, что первым пойдёт Приш, затем Мёнгере, последним – Глеб. Они ещё раз проверили содержимое рюкзаков, чтобы поклажа не тянула назад.

Сначала тропа казалась лёгкой: избегала опасных участков и не слишком круто шла вниз. Потом друзья добрались до места, где пробраться можно было лишь по узкому карнизу, проложенному над бездной. Другого пути не было.

Глеб сбросил спальник и палатку. Если повезёт, подберут их внизу. А о плохом думать не хотелось. Обвязываться верёвкой не стали: если сорвётся один, то утянет всех остальных за собой. Приш первым ступил на карниз.

Скала нависала над тропой. Глеб хватался за камни с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Вниз он старался не смотреть, у него к высоте было своё отношение, не самое дружеское. За дорогу отвечал Приш, он подсказывал, куда лучше ступить.

В голове Глеба всплыли стихи. И вновь не свои, чужие, про человека, который вырубал лестницу в горе.

Тут идти страшно до такой степени, что ноги подкашиваются и боишься сглотнуть. А люди строят туннели, прокладывают дороги, возводят мосты. Что ими движет? Какая мечта?

…Усилья, усилья, усилья,
Спина – будто натёртая кровью.
А вдруг это крылья, крылья,
Проклёвываются с болью?[14]

Ходили слухи, что этот поэт родился без крыльев. Над ним смеялись, указывали, что ему не место среди лириков, но он не сдавался – отвоёвывал право писать стихи. И к сорока годам у него выросли крылья. Чушь, конечно.

– Осторожно, здесь камень шатается, – предупредил Приш.

Тропа делала поворот, и друга не было видно из-за нависшей горной породы. Мёнгере повернула голову в сторону Глеба. Он заметил, что она тоже боится.

– Я рядом, – прошептал он.

Даже говорить громко не хотелось: вдруг обвал? Мёнгере на мгновение прикрыла глаза и сделала шаг.

Послышался шорох, словно посыпался песок, а затем короткое «ох», которое сразу же оборвалось. Глеб попытался схватить руку Мёнгере, но не успел, она сорвалась. Не раздумывая, он прыгнул за ней.

Глава 40. Всё на двоих, наяву и в снах

Приш снова опоздал. Он собирался подстраховать Мёнгере в опасном месте, но всё произошло мгновенно. Нога Мёнгере, ступившая на тонкий карниз, сорвалась вслед за камнем, вторая повисла в воздухе. Руки соскользнули по скале, и Красавица полетела вниз. Потом упал Поэт. А он, Приш, остался.

Сначала он подумал: что ему теперь делать? Идти вперёд смысла нет: он остался один. Вернуться в Сребролесье? Если только дорога туда не закрылась. Все эти мысли наплывали одна за другой, пихались, спорили, существовали отдельно от Приша. А он следил за падением друзей, за двумя фигурами, несущимися к земле. Волосы Мёнгере разметались, будто старались уцепиться за что-нибудь. Глеб всем телом тянулся к ней в последней попытке поймать.

Приш оцепенел от ужаса. Он не мог пошевелиться: казалось, что тоже сейчас сорвётся и устремится вниз в смертельном полёте. Втроём они начали путь, втроём и завершат. Ему было невыносимо: видеть и не в состоянии помочь. Лишь ждать, когда произойдёт столкновение с землёй. Без единого шанса на выживание.

А потом свершилось чудо. По-другому то, что произошло, назвать было невозможно. За спиной Поэта выросли два крыла. Невидимых, но Приш их различал, точно они были реальные. Чёрные, с седыми вкраплениями. Глеб схватил Мёнгере и взмахнул крыльями. Те дрогнули, но удержали и Поэта, и Красавицу. Затем друзья медленно опустились на землю.