Яблоневая долина

После окончания сказки дедушка встал и поклонился. Внимательные слушатели тут же благодарно зашумели. Глеб удивился про себя: что чудесного в этой истории? Ведь понятно, что все погибли, кроме рыбака и его озёрной жены. Да и царь недобр, даже по отношению к собственным правнукам: топит их лодки. А вот поди ж ты, этим людям история нравится. Странные.

– Можно спросить? – обратился Глеб к главе деревне. – Нам нужно на ту сторону озера. Не довезёте?

Тот почесал подбородок.

– Отчего не подвезти? Подбросим, – ответил старшина. – Только хлопотное это дело. Придётся раньше вставать.

– Мы заплатим, – торопливо добавил Глеб. – И за продукты, если можно.

Глава рыбацкой деревеньки довольно кивнул: лишних денег не бывает. А с чужаков можно и побольше запросить. Вряд ли вернутся назад.

Глава 31. Озёрный царь

Заснули за полночь. Пришу вновь привиделось, что он пытается защитить Харму и не успевает. Она лежит с разорванным горлом под деревом, а его крутит от сожаления: снова опоздал и ничего не исправить! После кошмара Приш долго валялся с открытыми глазами, сон не шёл.

Перед глазами стояла Харма, какой он её встретил. Во второй раз удалось задремать не сразу, и только заснул, как путников пришли будить. Позавтракали на скорую руку – рыбаки уже отправлялись. Приш от души зевнул: хотелось спать. Дома бы ещё дрых в это время за милую душу – в Яблоневой долине так рано вставать нет надобности.

Рыбацкие лодки большими размерами не отличались. Лишь у старшины да пары жителей судна походили на маленькие корабли. Приш с фенеком залезли в лодку дедули, который вчера рассказывал сказку, и Хухэ сразу же спрятался под лавку. Пришу слабо верилось, что старик справится с вёслами – уж больно хлипкий, но его мнения никто не спросил. Попутчики забрались в судно одного молодого парня, внука или правнука давешнего расказчика. Еле поместились. Договорились, что рыбаки вначале переправят путников, а потом достанут сети.

На взгляд Приша, в деревне все жители походили друг на друга. Невысокие и плотные. Лица огрубели от ветра, руки шершавые. Не подумаешь, что они потомки озёрной царевны, самые обычные. Вот по Мёнгере заметно, что она не из простых, – красивая, люди такими не бывают. Другая бы на её месте ходила, задрав нос, а она спокойно к своей внешности относится. Даже шрамы Мёнгере не портят. Сначала они бросаются в глаза, а потом привыкаешь и не замечаешь.

Видимости никакой – от воды поднимался пар, да и вообще пасмурно. Лишь свет фонаря помогал не терять другие лодки да рыбацкий опыт. А потом судна расплылись в разные стороны, и остались лишь два судёнышка. Они шли бок о бок. Понемногу светало, и стал заметен дальний берег.

Пришу было совестно, что старик гребёт сам, но он не знал, как управляться с вёслами. Хотя всё же предложил помощь. Дед отмахнулся – мол, он родился на воде, на ней же и умрёт. Любому сопляку нос утрёт. Пришу стало смешно: старый, а туда же – хвастается, что лучше молодого. Хотя гребёт бойко. А Хухэ так и не вылез из-под лавки, лежит и тяжело дышит. Похоже, укачало.

Поднялся ветер. Волны бились о борт, точно не желая пропускать путников. Дед о чём-то перекликнулся с правнуком. Они оба насторожились, хотя, по мнению Приша, всё было нормально. Но рыбаки осушили вёсла и принялись ждать.

– Что случилось? – не выдержал Глеб, но дед замотал головой и приложил палец ко рту: молчи!

Но парень всё же произнёс:

– Птицы.

И только теперь Приш разглядел. Впереди собралась огромная стая – чайки, бакланы, утки. Они летали вокруг одного участка озера, точно заметили там что-то необыкновенное. А затем ветер усилился, вверх поднялся водяной столб, и птиц увлекло в огромный водоворот. Они так и парили в смертельном танце, разинув клювы в безмолвном крике. Их перья топорщились, языки вывалились набок.

Приш посмотрел на старика: у того на лице проступило выражение обречённости. Когда человек знает что-то нехорошее, знает, но исправить не может. Его правнук побледнел. Похоже, этим двоим известно, что ждёт их после этого представления. И Пришу тоже поплохело. В животе будто поселилась прожорливая дыра и затянула в себя и сердце, и душу. И он, Приш, опустел.

Волнение охватило всех. Молодой рыбак даже привстал. Тут вода схлынула, и из озера по явился огромный человек. С длинными зелёными волосами и бородой из водорослей, в которой запутались жабы. Три пары глаз безучастно смотрели на людей, тело покрывала чешуя. Рядом всплыли трупы: раздувшиеся, бледно-синие. Между ними плавали рыбы и раки, отщипывая от утопленников по кусочку.

Вот какая участь ожидала правнуков озёрного царя – не вечная жизнь в подводных чертогах, а служить кормом для рыб. Приша передёрнуло, ещё немного и вырвет. А царь окинул их взором и произнёс:

– Сколько игрушек, новых, несломанных. А то и развлечься мне не с кем.

И усмехнулся. От этой ухмылки по позвоночнику побежал холодок. Приш уже знал, что будет: предложат его, Глеба и Мёнгере в качестве откупного. Они пришлые, их не жалко.

Но неожиданно вмешался дедуля. Старик спокойно ответил: