Яблоко раздора

Виталина на мгновение призадумалась и пропела, засевшую занозой в сознании частушку, услышанную от веселого сябра:

– Ох, теща моя,

теща ласковая,

пока пил и плясал,

деньги повытаскивала…

Оборвала она речитатив и вынесла свое резюме:

– Это же ни в какие ворота не лезет, чтобы тещу в воровстве обвинять.

– Всякие, разные тещи бывают, – философски заметил Иван. – К одним зятья охотно едут на блины, а других – десятой дорогой обходят.

– Насчет выпивки не волнуйся, – промолвила Кудряшка. – Ведь еще будет водка и самогон. Хватит напиться до поросячьего визга. Но в любом случае потребуется запас, резерв на всякий пожарный случай. По опыту других свадеб она знала, что не только званные гости, но не званные не слишком церемонятся, пьют, сколько нальют, мимо рта никогда не пронесут и закусью до отвала брюхо набивают. Что до подарков, то зажимистые, какую-нибудь безделушку всучат и сразу за стол. Звенят ложками и вилками, работают, перемалывая пищу желваками, и горланят, словно ошпаренные: Горько! Горько! И норовят у невесту туфлю или еще что-нибудь стырить. Надобно будет Валерку предупредить, чтобы охранял Людочку, как зеницу ока, а ведь могут не только туфлю, но и саму выкрасть и куда-нибудь увести, чтобы испортить и опозорить девственницу.

Размышляя о таком нежелательном повороте событий, Виталина два ведра с темно-сиреневой гущей и пурпурно-бордовыми выжимками вынесла в дальний угол подворья к ограде с буйно заросшей жгучей крапивой и широкими листьями лопуха. Бочонок с вином оставили дозревать под террасой овитой плющом, а бутыли спрятали в подвале. Лишь один десятилитровый занесли на кухню для улучшения аппетита.

Управившись с делами, супруги Кудряшки в полдень выпили по двести граммов Саперави, плотно пообедали. Она прилегла в веранде на тахте, а Иван отправился в машинно-тракторный парк, где ни шатко-валко занимался ремонтом своего стального коня – Т-74.

Женщине хватило полутора часов для отдыха. Встала умиротворенная и довольная тем, что все складывается хорошо, удачно. Она прошла во двор, чтобы покормить живность, особенно прожорливых уток. «Часто и много едят, но зато и растут, прибавляют в весе быстро, – с удовлетворением подумала она. – К столу всегда свежее жаркое, да и пельмени из утятины отменные, пальчики оближешь».

Прошла к загону, где обычно в это время ее после прогулок по огороду поджидали индюшки. Остановилась, будто вкопанная, не веря своим глазам – неподвижные птицы валялись в беспорядке, словно кто-то небрежно разбросал их по сторонам.

–Гулю, гулю, – позвала она, но ни одна индюшка не пошевелилась. Тогда она ближнюю пнула ногой, но птица, словно тряпичная, не отреагировала. Хозяйка всполошилась.

«Что за напасть такая? Неужели птичий грипп или какая другая страшная болезнь? А может, отравились мышьяком или другим ядом. Бродят, черт знает где, промелькнуло в ее сознании. – Ох, какая потеря – шесть штук и в каждой по четыре-пять килограммов живого веса. Может ощипать, сварить и закатать тушенку. Нет, очень опасно для жизни. Вдруг больные, отравились, так и сами, отведав, рискуем ноги протянуть. Если сдать в ветлечебницу на анализ. Если выявят птичий грипп, то всю птицу истребят, что я тогда подам на стол? Лучше не паниковать, а помалкивать, авось обойдется».

Кудряшка несколько минут, тупо уставившись, глядела на неподвижных индюшек. Смахнула со щеки слезу и горестно вздохнула: «Когда все хорошо складывается, обязательно какая-нибудь гадость произойдет, чтобы отравить настроение. Хоть перо и пух с них соберу, как с той паршивой овцы, хоть клок шерсти. Все будет, какой прок, молодым перо и пух на перину и подушки, чтобы им мягко и приятно было заниматься любовью, делать для нас внуков и внучек».

Виталина в течение часа быстро выщипала из вялых птиц перо и часть пуха в большую плетенную из ивовых прутьев корзину. Затем побросала обнаженных индюшек в мешок, поставила на тачку-кравчучку и вывезла к расположенной в двухстах метрах от дома лесопосадке. Вытряхнула их из мешка, но закапывать не стала, рассчитывая на то, что бродячие собаки быстро расправятся с дармовым диетическим мясом.

3

Вечером на закате солнца, едва Кудряшка успела подоить корову Зозулю, как до ее слуха с улицы донеслись мальчишечьи голоса, смех и задорные крики. Оставив подойник с парным молоком у крыльца летней веранды, она вышла за ворота. Из соседних дворов на противоположной стороне улицы тоже появились любопытные женщины. Их внимание привлекли важно шествующие у обочины гравийной дороги в сопровождении ватаги мальчишек и девчонок какие-то странные общипанные существа роде маленьких страусят.

– Га-га-га, хо-хо-хо! Стиляги, уроды, – потешался следовавший за птицами подросток. И когда эта процессия приблизилась, то Катерина к своему удивлению и ужасу увидела, что птицы, в которых она с трудом распознала своих индюшек, повернули к ее подворью.

Виталина замерла, на мгновение потеряв дар речи. Потом из ее уст сорвались причитания.