Яблоко раздора

Утром на пепелище прибыл капитан Семен Глыба. Внимательно осмотрел обгоревшую крышу, закопченные сажей стены и, удрученно покачав головой, спросил у хозяйки:

– Почему загорелось?

– Молния ударила, вот и загорелось, – с невозмутимым видом ответила она.

– Так ведь вчера ни грозы, ни дождя не было? Погода была солнечная.

– Значит, электропроводка, короткое замыкание.

– Откуда взяться замыканию, если электричество к сараю не подведено, – уличил он ее во лжи и пригрозил. – Гражданка Лабузиха, Серафима Демьяновна я вас предупреждаю, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность, исправительные работы и солидный штраф.

– Ох, простите, товарищ Глыба, совсем меня склероз одолел. Только щас вспомнила, что мы вчера с супругом окорока коптили. На минуту отвлеклись, вот и полыхнула.

– Да, да, окорока коптили, – подтвердил Лукьян, часто моргая красными, как у кролика веками, на которых инспектор не обнаружил ресниц и бровей.

–Где вещественное доказательство, окорока?

– Жаль, полностью сгорели, – развела руками хозяйка.

– Знамо, какие окорока, – Глыба грозно надвинулся на Лукьяна. – От тебя на три версты несет, еще не успел протрезветь. Впредь пощады не будет

И слово свое сдержал. После этого случая Лабузиха крепко взяла это дело в свои руки и немало преуспела. Ее супруг теперь довольствовался ролью второго плана. Когда хозяйка уходила в сарай «коптить окорока», он наблюдал, чтобы фуражка Глыбы с красным околышем вдруг не появилась во дворе, иначе опытному дегустатору после снятия пробы придется еще и на дорожку налить пару литров первака для, по выражению капитана, внутреннего компресса и растирок.

Серафима так вошла во вкус, что новую процедуру придумала для «спотыкача», настойки на зверобое, боярышнике, золотом усе и даже прополисе. Конкурентки, настаивавшие свои напитки для крепости и одурения на извести, махорке и курином помете, стали с завистью поговаривать, что ее продукция до того понравилась Глыбе, что он готов посодействовать, в выдаче ей патента. Его восхитил первак крепостью в 70 градусов, пылающий синим факелом.

3

В пору популярности Лабузихи и принесла нелегкая Верниоко на ее подворье. Хозяева встретили его настороженно, так как тот часто предпочитал употреблять «лекарство» на халяву или в кредит. А потом, ссылаясь на склероз, забывал погашать долги. Таким страждущим потребителям они давали от ворот поворот.

–Наливай, Демьяновна, душа жаждет праздника! – с пафосом и достоинством произнес Верниоко.

– Лавочка закрыта, здесь тебе не богадельня. Ходишь, как на заправку горючим, гони деньги, – потребовал Лукьян и гость положил на стол помятую купюру.

–Вот это другой разговор, – заметила Серафима и принесла зеленую бутыль, налила в граненный стакан. Игнат крякнул и выпил залпом, занюхал рукавом. Глаза заблестели, левое око округлилось.

–Угощаю, – пролепетал он. – Неси, Демьяновна, сало и цыбулю. Пить будем, гулять будем, чтоб пол ходуном и дым столбом.

– Какое еще сало?

– Справжне украинское, смачное.

– Пять лет, как свиней не держим, сами на рынке покупаем.

– Неси чего-нибудь пошамкать, хоть соленый огурчик,– не унимался гость, сверкая захмелевшими зрачками.

– Хорош гусь, дай ему выпить и еще закусить вынь и положи на блюдечке, – проворчала Серафима. Здорово шибануло в голову и Верниоко ударился в воспоминания.

–Запрягайте хлопцы кони.., – сиплым голосом порывался он вытянуть песню забулдыг. На его тщетные потуги хозяйка снисходительно посмеивалась, свой голос она берегла для знатных застолий. Вдруг Игнат вспомнил свою старуху, плоское лицо в оконной раме и его начала распирать злость, захотелось ей насолить.

–Я те покажу, как шпиенить, – поднялся он с табуретки и, размахивая заскорузлым кулаком, на непослушных ногах направился к двери. Лабузиха не стала останавливать незваного гостя и он, натыкаясь на кастрюли и ведра в веранде, вышел во двор.

Свежий холодный ветер, брызги дождя ударили в лицо, взбодрили. Хватаясь для опоры за частокол, приблизился к калитке. Глаза не успели привыкнуть к темноте. Игнат открыл калитку и его повело в сторону. Вдруг почва ушла из-под ног и он, судорожно размахивая руками, полетел вниз. Раздался звонкий шлепок о воду. Забарахтался, пока не вцепился озябшими пальцами за вертикальную трубу. Одежда, обувь пропитались, набрякли и тянули вниз. Холодная вода обожгла тело и хмель, как рукой сняло. Только тогда Верниоко вспомнил, что рядом с домом находился колодец. Две недели назад продолжительные ливни, переполнив Тайганское водохранилище, разрушили дамбу и бурные потоки воды снесли бревенчатый сруб колода и его створ остался открытым.

Он запрокинул голову – вверху зияло отверстие с темным осколком неба. Сбоку тянулась ржавая труба – насос, по которой когда-то качали воду в длинное бетонное корыто для животных.