Я знал его (СИ)

- Ах, - сказал Кенске своим самым глубоким голосом, - юношеская любовь между преданными пилотами программы "Ева". Стоит ли удивляться, что мы...

Нечто внушительное попало по камере и она упала на пол. Она сфокусировалась на ножке парты и отключилась.

Мгновение спустя изображение появилось вновь и показало быстрый кадр школы, снятый с крыши. Солнце было высоко в небе, и все отбрасывали самые маленькие тени. Как чёрные круги у их ног.

- В самом деле, - сказал Тодзи. Камера повернулась направо, показав, как Синдзи и Тодзи обедают, опёршись спиной на ограждение крыши. Синдзи съёжился, ссутулил плечи и сомкнул ноги. Тодзи по-прежнему выглядел сонным. - Что произошло? Рыжая была необычно оживлённой этим утром.

- Просто... ничего. Правда.

Камера сделала увеличение на пилоте.

- Айда Кенске, переживающий тяжёлые времена фотожурналист, хотел бы знать, - он сделал паузу для эффектности. - Где именно ты заработал этот свежий синяк на щеке? - он принялся увеличивать и уменьшать изображение, ожидая ответа. - Ну? На этот раз ты не отвертишься, Синдзи.

Мальчик вздохнул. Так, как обычно вздыхают старики.

- Аска, - признался он и осторожно коснулся опухшей части лица. - Она... правда, это ерунда, и...

- Просто скажи, - устало проворчал Тодзи.

- Ну... я думаю, она просто слишком остро отреагировала. То есть... просто... ладно. Ладно. Только не надо делать из мухи слона, хорошо? Прошлой ночью, у меня был этот... странный сон.

Камера приблизила картинку.

- Они у всех бывают, - произнёс Тодзи сквозь зевоту. - Это называется "быть парнем".

- Нет, - сказал Синдзи, краснея. - Нет, то есть, я не думаю, что это был... такой сон. Во время вчерашней битвы... то есть, мне пришлось поймать всего Ангела самому, и это было больно, очень... и в пылу битвы, я думаю, я... я думаю, я кричал на Аянами. То есть, там было много шума, и я просто не подумал. Я просто...

Он сделал слабый жест и нахмурился.

- Поэтому... я думал об этом остаток дня. Даже когда мой... - он прервал себя. - Даже когда Мисато-сан повела нас ужинать, я просто не мог...

- Так в чём дело? - спросил Тодзи, из-за недостатка сна растерявший терпимость к недостаткам друга. - Она ничего тебе не сказала, да?

- Ну, нет, нет, но... то есть, она никогда ничего не говорит. Даже когда Аска наседает на неё. Сомневаюсь, что она сказала бы что-нибудь, если бы её что-то беспокоило. Не думаю, что она любит внимание, - Синдзи с трудом сглотнул. - Я пытался извиниться после ужина, но... но я просто смотрел на неё. Я не мог...

- И когда в дело вступила ушибленная щека?

- Прости. Я подбираюсь к этому. Так вот, когда мы вернулись домой, я всё ещё думал об этом. Наверное... я должен был думать об этом, когда пошёл спать. Мне... мне приснилась она.

Тодзи хрюкнул за кадром.

- Не... ну, то есть, без странностей, - сказал Синдзи. - Мы были... мы были в поезде, в сумерках. Там было... довольно спокойно. Мы просто сидели там, друг напротив друга. Думаю, мы разговаривали, но не помню о чём. Я чувствовал... не знаю, на самом деле. Мир и покой. Словно исчезло всё, кроме чувства удовлетворения. Я мог бы оставаться там годами.

А потом... не знаю. Что-то произошло. Поезд растаял, и на Рей... больше не было одежды. Я пытался отвести взгляд, но она была везде, куда бы я не поворачивался. Словно там были сотни Рей.

И, наверное, я произнес её имя вслух или что-то ещё такое, потому что следующее, что я помню, - это как на дворе полночь, а Аска будит и бьёт меня. Она, видимо... подумала...

- Что ты душил маленького Синдзи?

Синдзи покраснел до корней волос.

- Кенске!

Кенске остановил видео. На экране замерло изображение его красного как помидор друга, отведшего взгляд в смущении. Кенске перемотал запись и нажал на кнопку А-В. Он подождал, пока Синдзи не произнесёт его имя. Он снова нажал на кнопку, создав цикл. У шкафчика, в темноте, сгорбившись над видеокамерой, Айда Кенске расстегнул штаны и вытащил набухший член.

- Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!..

Он стоял на коленях, одной рукой приближая дисплей камеры к глазам, другой дёргая в своей промежности. Его губы раскрылись, обнажив крепко сжатые зубы. Он тяжело дышал через нос.

- Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!..

С финальным хрипом он кончил в ладонь, чувствуя, как пальцы стали скользкими, маслянистыми и тёплыми. Три минуты. Он нахмурился. Обычно он держался дольше, но мысль, образ лежащего на кровати и ласкающего себя Синдзи был слишком силён.

Он сел, лениво наблюдая, как уменьшается и опадает его член, а Синдзи отворачивается и краснеет. Снова и снова. В цикле до смерти Господа.

- Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!..

Со временем его рука стала холодной и липкой, пальцы слепились вместе, как зубы из-за ириски. Он решил принять душ.

- Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кенске!.. Кен...

***