Я - Златан

– Можешь отойти и трахнуть себя, - крикнул я в ответ и увидел перед

собой красный свет.

Шведы разговорились. Их родители захотели, чтобы меня убрали из

команды, а я же думал: не позволю им сделать этого. Снова сменю команду.

Или уйду в таэквандо. Это круто. Футбол – дерьмо. Папа какого-то идиота

написал заявление. «Златан должен быть выгнан из команды», – писал он, и

практически все подписались. Они говорили об этом всё время: «Златану тут

не место. Мы должны выбросить его. Подпиши, бла-бла».

Это было безумие. Ладно, я был в контрах с папенькиным сынком. Он

наговорил всяких гадостей, и я не сдержался. Просто боднул его. Но позже я

действительно жалел о случившемся. Я взял велосипед и приехал к нему в

больницу, извинился. Это было идиотским решением, но заявление?

«Убирайся отсюда!» Тренер, Аке Калленберг, взглянул на список:

– Что это за дерьмо?

Он просто разорвал его на части. Он был хорош этот Аке. Или я просто

ничего не понимаю в хороших людях. Практически год он держал меня на

скамейке и как все остальные думал, что я слишком много дриблингую,

кричу на товарищей по команде, имею неправильных подход и всё в таком

роде. В те годы я узнал нечто важное. Если есть такой парень, как я, но уважаемый, то я должен быть в пять раз лучше, чем Леффе Перссон

и все остальные. Приходилось тренироваться в десять раз интенсивнее. Или не будет ни единого шанса. Ни в коем случае. Особенно, если ты вор великов.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Кто вы все такие?»

Очевидно, что я должен был проявлять себя лучше, чем все остальные.

Вероятно, я хотел изменений. Я был не до конца безнадежен. Но

тренировочное поле было очень далеко, в семи километрах, и я часто ходил

пешком. Но соблазн был велик, особенно если я видел хороший велосипед.

Однажды я заметил жёлтый велосипед с несколькими коробками и понял, что он почтальона. Я залез на него и катался кругами с письмами соседей, а потом спрыгнул и просто поставил его в углу. Я не хотел красть письма других людей.

Один раз велосипед, который я украл, украли у меня. Я стоял

беспомощно возле арены, путь домой был долог, а я был голодным и

нетерпеливым. Пришлось украсть еще один велосипед, стоящий возле

раздевалок. Взломал замок. Это был хороший велосипед, и я был осторожен,

припарковывал его подальше, чтобы старый владелец вдруг не заметил. Но

через три дня нас позвали на собрание. Уже тогда все знали о моих проделках.

Собрание обычно подразумевает проблемы и проповедь. И я сразу же начал

придумывать умные оправдания. Мол, это не я, а мой брат. Как оказалось,

собрание было посвящено велосипеду помощника тренера.

– Кто-нибудь видел его?

Никто не видел. Никто кроме меня. Но в такой ситуации лучше

молчать. Это работает. Ну или можно поидиотничать: «О-о-о, простите, мне

очень жаль вас, у меня тоже украли велосипед». Но чувствовал я себя

паршиво. Что же делать? Вот так невезуха! Это был велосипед ассистента

тренера. Ты должен уважать тренеров. Я знал это. Они рассказывают про зональную игру, тактику… Но я пропускал это всё мимо ушей. Продолжал дриблинг и всякие разные штуки. Слушай не слушая! Моя философия. Но красть велосипеды у тренера? Это не входило в неё. Я волновался и подошёл к помощнику.

– Вы знаете, я взял ненадолго ваш велосипед. Была кризисная

ситуация. Одноразовое использование! Вы получите его обратно завтра.

И я натянул самую большую улыбку, и я думаю, что в каком-то роде

меня это спасло. Моя улыбка мне очень помогала в те годы, и я мог

придумать шутку, когда нуждался в спасении ситуации. Но это было не так

просто. Если что-то исчезало, обвиняли меня. Конечно, это было логично. Я

был бедным парнем. Когда у других были бутсы из кожи кенгуру, то у меня

была обычная пара обуви за шесть евро, пара обуви, которую продавали рядом с томатами и другими овощами. Никогда не носил чего-то крутого.

Когда команда уезжала за границу, то у одноклубников были

карманные деньги – по тысячи две крон (примерно 200 евро). У меня было

около двадцати крон, а папа иногда не платил арендную плату только лишь

для того, чтобы я не остался дома. Это были большие жертвы. Но я не мог

соответствовать своим товарищам.

– Приходи, Златан, поедим пиццы, гамбургеров, купим то-то и то-то.

– Неееет, давайте позже. Я не хочу есть! Я буду здесь если что.

Я пытался уйти, но остаться крутым. Работало хреново. Но и

большого значения не имело. Возможно, где-то в глубине души я и хотел

узнать их мир. Но я следовал по своему пути и это было моим оружием.

Видел товарищей из моего типа гетто, которые пытались закрепиться на

более высоком уровне. И всегда все получалось не так, как того хотелось. И

я делал всё наоборот, усложнял. Вместо того, чтобы сказать: «У меня есть

только 20 крон», я говорил «У меня нет ничего, ни копейки». Я был жестким

парнем из Росенгарда. Я был другим. Это стало моим самоутверждением,