Я выбрал путь смерти

— Моя группа занималась армейской разведкой. Могу сказать, что мои подчинённые мирное население не грабили, не обижали. Не были способны на такую подлость. Я заметил, что солдаты разных родов войск проявляли к мирным жителям завидную терпимость и миролюбие. Как-никак, а они и мы являемся жителями одного государства. Однако нашей сознательностью, во вред гражданскому населению, пользовались боевики. Днём они себя выдавали за мирных жителей, лояльных к солдатам своей страны, носили на головах белые повязки. С наступлением ночи — вооружались, становились боевиками. Оказавшись за спиной нашего солдата, они или резали его, как барана, или убивали из стрелкового оружия. Короче, я много повидал трупов и наших солдат, и боевиков на полях сражений. Очень редко можно было увидеть убитого боевика, у которого не были бы вывернуты наружу карманы. Поэтому я думаю, что наши солдаты мёртвых боевиков грабили, но я их за это не осуждаю. На деньги противника наши солдаты покупали себе еду, одежду и многое другое, что помогало выжить.

— Живой человек или мёртвый, даже если он противник, его грабить нельзя, — убеждённо заявил Транквиллинов.

— Я с вами полностью согласен. Только ответьте мне тоже откровенно: имеют ли право люди, пославшие солдата на войну, не кормить его, не обогревать, не заботиться о его чистоте? Солдаты недоумевали: кому надо, чтобы их морили голодом, в чьих это интересах?

— Это тоже чьё-то преступление.

— Вы знаете, чьё это преступление, но не желаете делать конкретных выводов. Пусть это останется на вашей совести, — заметил Транквиллинову Волчий Ветер. — Когда солдата доведут до крайности, он не только ограбит мёртвого боевика, но может и виновника своих бед превратить в котлету, и будет прав. Человека с оружием в руках не уважать, обижать опасно. Ведь в семнадцатом году именно человек с ружьём привёл коммунистов к власти.

— Ваши доводы убийственно убедительны, и я свои замечания по поводу того, что солдаты грабили убитых боевиков, снимаю. Александр Георгиевич, я видел на поясе ваших брюк бляху с изображением головы волка. Как я понимаю, она когда-то принадлежала чеченскому гвардейцу. Для того чтобы её заполучить, вы должны были убить её владельца, — предположил Транквиллинов.

— Я так и поступил, но убил его не из-за бляхи, а выполняя боевое задание.

— Все это понятно. И вместе с тем не могу не задать вам своего наивного вопроса, причём из добрых побуждений. Вы не боитесь, что чеченцы, чьих родственников вы убили, увидев у вас на поясе бляху «одинокого волка», захотят вам отомстить? Вам такая мысль не приходила в голову?

— Я и мои бойцы прошли всю Чечню вдоль и поперёк, и боевики остерегались там связываться с нами, а уж у себя на Родине мне их бояться просто грешно и смешно. Я, Тарас Кондратьевич, всегда готов постоять за себя. Мне всегда везёт. Я понимаю, что все мы смертны. Если когда-то в драке с кем-то мне не повезёт, значит, так было угодно Богу. Я за свою жизнь навоевался по самую крышу, — проведя ладонью над головой, заверил Волчий Ветер. — Но меня все время тянет на острие борьбы. Туда, где есть опасность, где можно проверить себя на прочность. Там я доказываю себе, что я настоящий мужчина. Чем больше жизнь мне подбрасывает таких проверок, тем больше я себя уважаю. Ведь настоящим мужиком является не тот здоровяк, что со своими габаритами в дверь не может пройти, а тот, кто силён духом и умеет за себя постоять в любой ситуации. Я приведу пример. Моей группе однажды было дано задание пробраться к нашей группировке, окружённой в Грозном, доставить ей боеприпасы, питание. Через день планировалось кольцо окружения вокруг них прорвать, чтобы группировка соединилась с нашими войсками. Парни были из омского ОМОНа. Им надо было продержаться всего сутки. Мы доставили омоновцам все необходимое, взяли одного раненого, который был у них на тот момент, и собрались уходить. Ко мне подошёл верзила едва ли не двухметрового роста, весом больше ста килограмм. На него противно было смотреть, он дрожал от страха и плакал как ребёнок. Стал просить меня, чтобы мы взяли его с собой. Разве это мужик?! Самый настоящий слизняк, готовый оставить товарищей в беде, лишь бы спасти свою шкуру. Я его тогда спросил: «Если ты такой трус, то какого черта попёрся служить в ОМОН?» Он, хлюпая сопливым носом, прогундосил: «Я же не думал, что нас пошлют воевать в Чечню». Вот видите, как экстремальная ситуация помогла кое-кому увидеть себя со стороны и выяснить: мужик он или дерьмо, одетое в мужскую одежду.

— Взяли вы тогда его с собой или нет?

— Я ему объяснил, что если он все время будет трусить, то его обязательно убьют. Домой он может вернуться только с друзьями по оружию, а для этого ему надо воевать, как все они.

— Ну и как он, остался жив? — продолжал засыпать Волчьего Ветра своими вопросами Транквиллинов.

— Я его судьбой не интересовался, знаю только, что их отряд вышел из окружения.

Транквиллинов покачал головой: