Я все еще влюблен

Джек Тернер был известен как отличный игрок. Его триплеты и абриколи славились на весь Манчестер. Правда, он уже изрядно выпил, но это едва ли скажется заметно на игре, он почти всегда брал кий в руки именно в таком состоянии и почти всегда выигрывал. Во всяком случае, Энгельсу во встречах с ним еще ни разу не удалось избежать поражения. Несмотря на это, сегодня ему очень хотелось сразиться с отпрыском одного из первых богачей города и если не выиграть, то хотя бы потрепать ему нервы.

Энгельс ответил со смехом:

– Что с евнухом, что с женщиной играть – не все ль равно?

– С евнухом? – удивился Тернер.

– Это не о вас, разумеется, – сказал Энгельс, выбирая кий. – Так у Шекспира говорит Клеопатра, когда ей приходится решать дилемму, с кем играть: со служанкой или с евнухом. А вы – какой же вы евнух! Вы известны в городе совсем с другой стороны.

Тернер самодовольно улыбнулся.

– Но позвольте, – сказал он через несколько мгновений. – Клеопатра с кием в руках? Разве в античном мире бильярд был уже известен?

– Нет, конечно, – Энгельс достал монокль и вставил в правый глаз.

– Так чего же Шекспир дурачит нам голову?

– Подумаешь! – Энгельс сделал пробный удар по шару, выбранный кий ему понравился. – Велика важность. Если бы все люди, особенно сильные мира сего, допускали лишь подобные ошибки… Как играем?

– Пирамидку.

– Идет. Какая ставка?

– Меньше чем на пять фунтов я, как всем известно, не играю.

Тернер безбожно врал: больше чем фунт здесь никогда не ставили. А пять фунтов были немалой для Энгельса суммой – его недельным жалованьем. Но он, понимая, как шатка надежда на выигрыш, все-таки задорно воскликнул:

– Пять? Хоть десять!

– Десять? – Мелок, которым Тернер намазывал острие кия, хрустнул у него в руках и рассыпался. – Вы готовы поставить десять фунтов, играя против короля манчестерского бильярда?

– Готов, ваше величество! Мне всегда нравилось играть против королей.

– Ну-ну, – зловеще промычал Тернер.

Сделать первый удар досталось Энгельсу. Он не хотел осторожничать и хитрить, его подмывало желание созоровать, показать свое пренебрежение к противнику, и он сильнейшим клапштоссом – ударом в центр битка, при котором биток после столкновения с шаром останавливается, – разнес всю пирамиду.

Тернер удивленно взглянул на противника и лишь потом – на темно-зеленое поле. Странное дело! Шары разметаны по всему пространству, но, кажется, нет ни одного, который бы ложился в лузу легко и верно. «Везет нахалу», – подумал Тернер. Однако наметанный глаз вскоре кое-что выискал. Первый шар он положил в угол изящным карамболем, второй – в боковую лузу простым, но четко выполненным накатом. Но и Энгельс, когда пришла его очередь, с одного кия тоже забил два шара, сперва двенадцатый, потом восьмой. Сумма очков у него оказалась даже больше на четыре, чем у Тернера.

Привлеченные высокой ставкой выигрыша, вокруг собирались любопытные.

– Что с евнухом, что с женщиной играть – не все ль равно? – повторил Энгельс, намазывая мелом острие кия и большой палец левой руки.

Тернер посмотрел на него с раздражением и плохо ударил: верный шар не пошел в лузу. А Энгельсу снова повезло – он положил в угол очень трудный шар. Человек явно был в ударе.

Вскоре Тернер забил еще два шара, билей у него стало больше, но по очкам он продолжал отставать.

Вдруг в зале послышался какой-то шум, раздался звук падающих стульев, невнятные выкрики. Кто-то вбежал в бильярдную с возгласом:

– Господа! В клуб рвется толпа неизвестных людей! Нападение!

Все бросились в двери. Тернер положил на стол кий с очевидным намерением присоединиться к большинству.

– Сударь, – спокойно сказал Энгельс, – партия начата. Ваш удар.

– Да, но если там нападение… – промямлил Тернер, нехотя беря кий.

– Какое еще нападение! Просто поскандалили пьяные. Кому нападать-то?

– Кому? – под внешним спокойствием и хмелем у Тернера, оказывается, тоже, как у всех, таился страх. – Разве вы не слышали, что в городе начинают пошаливать?

Он ударил, да так неловко, что шар перелетел через борт. Такое случается с ним раз в три года. Король, видимо, потерял твердость руки и остроту глаза.

– Кто же это? – добродушно спросил Энгельс.

– Известно кто – рабочие наших фабрик.

– Конечно, у них есть основание желать разнести в щепки наш клуб. Я думаю, они это могут и осуществить. Но невероятно, чтобы рабочие решили сделать это именно сегодня, когда я впервые выигрываю партию у короля манчестерского бильярда и имею шанс содрать с него десять фунтов.