Снег уснул: не слышен скрип его.
Спит мороз, не ослабев во сне.
И спустилось тихо Рождество
на планету в сонной тишине.
Я мгновенье пробую на вкус,
чистое, как детская слеза.
В этот миг родился Иисус
в колыбели — много лет назад.
В небе загорается звезда.
Хочется поверить всей душой
в этот самый миг, как никогда,
что теперь всё будет хорошо,
что и на Земле, и в Небесах
в эту ночь вершится волшебство…
Так легко поверить в чудеса
в Светлое Христово Рождество!..
Жёлтый квадрат
Я позабыть не в силах до сих пор,
хотя прошло немало лет уже,
обшарпанный больничный коридор
на провонявшем хлоркой этаже.
Сквозь мутное окошко падал свет,
лежал квадратом жёлтым на полу.
Я там сидел, казалось, сотню лет,
застывший, словно памятник, в углу.
Сидел и ждал, молчание храня.
И в этом ожидании был ад…
Но долгожданный около меня
вдруг вырос белый докторский халат.
И я услышал страшные слова,
халатом обращённые ко мне –
и потемнела неба синева,
и жёлтый свет в квадрате потемнел.
Холодная вода. Валокордин.
Дежурное участие врачей…
Но вот опять остался я один.
Уже совсем один. Уже — ничей.
Сидел, бездумно устремляя взгляд,
у горечи утраты весь в плену,
в тот светом нарисованный квадрат,
в его весёленькую желтизну –
и показалось отчего-то мне,
что, на свету сияя и лучась,
в той на полу разлитой желтизне
твоя душа растаяла сейчас.
Растаяла — и, превратившись в свет,
умчалась ввысь, в мир лучший и иной,
оставив по себе квадратный след,
светящийся прозрачной желтизной…
Время пришло: Жизнь со вздохом оставила трон.
Смерти глазницы бездонны, чёрны и пусты…
Что же, готовь в своей лодке мне место, Харон,
плату свою от меня принимай за труды!
Я уже здесь. В окружении Стиксовых вод,
бывшее тело оставив на том берегу,
молча смотрю на тебя, перевозчик — но вот
странное дело: тебя разгадать не могу.
Пусть ты бессмертен — но всё же, как вижу я, стар.
И, уж прости — на тебя не посмотришь без слёз!
Вот ты угрюмо везёшь меня прямо в Тартар –
так же, как многих уже до меня перевёз.
Ну а потом возвратишься обратно, сюда,
где поджидает тебя уже кто-то другой…
Кем ты — ответь мне, Харон! — обречён навсегда,
словно преступник, как будто презренный изгой,
целую вечность, не меньше — ну, может, почти
целую вечность — угрюмым сновать челноком
взад и вперёд по реке, бесконечно один,
видеть людей — но друзей не увидеть ни в ком?!
Иль по душе тебе правила этой игры?
Что же, тогда, Харон, крепче за вёсла держись!
Лучше навек хоть в Тартар мне, хоть в тартарары,
только б не твой мне удел, что — ни смерть и ни жизнь!
Спектакль окончен. Смыт ненужный грим.
И одеянья сброшены, и маски.
Уходит прочь, бесплотен и незрим,
дух только что окончившейся сказки.
Погасло чудо свечкой на ветру.
Мир вновь в своей обычной ипостаси,
в которой горек хлеб и тяжек труд,
а человеку человек — опасен.
Ступай, актёр, к родному очагу,
перипетиям бытовым навстречу;
но, в вечном перед Музою долгу,
вновь возвращайся на другой же вечер
сюда — чтоб, сказку делая живой,
под дружный гул восторженных оваций
творить немыслимое волшебство
на фоне театральных декораций.
Вот плод висит среди листвы густой.
Но не срывай с ветвей его, постой!
Для глаз хорош, но плох для языка,
ведь спелости он не достиг пока.
Терпенья наберись и подожди:
пусть плод питают влагою дожди,
прокаливает летняя жара…
Пусть зреет плод. Всему своя пора.
Пройдёт немало времени — но вот
нальётся соком наконец-то плод
и сам однажды упадёт с ветвей!
Ты лишь дождаться этого сумей…
Назидание
От жизни не жди ни большой любви,
ни счастья, ни денег в дом.
Не жди ничего. Просто так живи,
найдя утешенье в том.
Надежд не питай — и судьбой тогда
не будешь обманут ты.
Мечты, устремления — всё суета,
бессмысленны и пусты.
Жизнь может казаться по временам
клубком ядовитых змей;
однако всё то, что даёт она,
как данность принять сумей.
Порой нужно больше всего труда
не для поединка с ней,
но для примирения: лишь тогда
становишься ты сильней.
Мечты хороши, лишь пока мечты,
пока не сбылись они.
На их воплощенье, однако, ты
готов свои тратить дни.
Но вот по прошествии многих лет
достигнута цель — и что ж?
Всё вроде бы есть… Только счастья нет.
Химера. Пустышка. Ложь.
Живи просто так. Жизни труден путь,
крутые в ней виражи…
Чтоб легче жилось, ты чего-нибудь
найди себе для души
и с этим живи, пока хватит сил.
Что жизнь даст, тому будь рад –
но сам ни о чём её не проси
и не ожидай наград.
Рождение и смерть. Две вехи, два событья.
Рождение и смерть. Две грани, два числа.
И должен как-нибудь меж ними уместить я
все планы и мечты, все думы и дела.
Рождение и смерть. А между ними — прочерк,
безликое тире и вычитанья знак,
короткая черта — мгновения короче –
осознанности всплеск в безбрежном море сна.
Рождение и смерть. Иное — под вопросом.
Жизнь — в скобках этих дат, в границах этих дат,
в кавычках этих дат, в значеньи переносном;
и больше — ничего. И это — навсегда.
Рождение и смерть. За ними — бесконечность,
в которой лишь один случайный тусклый блик.
Рождение и смерть. А между ними — вечность.
Рождение и смерть. А между ними — миг.
Однажды закончится эта игра