Я верю в любовь

Фиона тоже откинулась на спинку сиденья.

– …символичен, – договорила она за меня.

– Да, символичен.

– Это лишь свидетельство того, что отец хорошо тебя воспитал.

Я кивнула.

– Дези, всем известно, что твой папа вырастил прекрасную дочь, – уже мягче произнесла Фиона.

Сочувствие моей лучшей подруги что-то надломило во мне, и я почувствовала покалывание в глазах – на них выступили слезы.

– Я просто… хочу, чтобы он всегда мог мной гордиться и не беспокоился о моем будущем.

Фиона доброжелательно улыбнулась.

– Дез, родители беспокоятся и без повода. Ты не сможешь вечно оберегать его, даже если попытаешься стать идеальной.

Я утерла слезы.

– Это я знаю. И все же мне кажется, что смогу.

– Так что он сказал? Если я правильно представляю себе твоего отца, вряд ли он запретил тебе выходить из дома потому, что «ты его разочаровала».

Я заставила себя улыбнуться.

– Конечно, нет. Сначала расстроился, но потом попытался меня подбодрить, сказал, что невелика потеря и у меня по-прежнему хорошие шансы поступить. Потом мы запо́ем посмотрели целый сериал.

Фиона снова выехала на дорогу.

– Видишь! Не беспокойся ты. Так, об отце поговорили. А когда же ты собираешься сказать об этой истории Люке?

Люка. Несколько последних дней я избегала его под предлогом накопившихся дел в школьном правлении. Не горела желанием показываться ему в угнетенном состоянии и не была готова рассказать о пропущенном собеседовании: знала, что он почувствует себя виноватым. А усложнять жизнь новыми переживаниями совсем не хотелось. И тем более не хотелось, чтобы он винил себя в принятом мной глупом решении.

– Не знаю. Наверное, скоро.

Фиона с сомнением посмотрела на меня. Мы въехали на школьную стоянку.

– Конечно, скоро, – отрезала она.

Я прошла в раздевалку, и, разумеется, здесь был он. Стоял, прислонившись к шкафчику, как красавчик из фильма 50-х годов.

– Привет, незнакомка, – сказал он с улыбкой.

Я крепко обняла его.

– Понимаю, последнее время жизнь пошла совсем сумасшедшая. Извини.

Я отперла свой шкафчик, он отступил назад и пожал плечами.

– Я и не волновался. Сегодня вечером свободна?

Что-то мне подсказывало избегать встреч с ним, но я понимала, что Фиона права: надо было признаться как можно скорее.

– Конечно! – Я взяла книги и закрыла дверцу. Прозвенел звонок. – Во время большой перемены у меня урок французского, а после школы футбол, так что вечером увидимся.

Он поцеловал меня в лоб.

– Принято, юная мисс.

Вечером я перешла в режим слизняка, ничего делать не хотелось. Отец ужинал где-то с друзьями, а я была дома одна, лежала на диване и смотрела «Убей меня, исцели меня».

Люка прислал СМС:

Встретимся в Боба-Пэлас?

На мне были легинсы, отцовская спортивная куртка с символикой баскетбольной лиги, завитые волосы образовывали вокруг головы нимб. Я не рассчитывала оказаться на людях. И впервые с тех пор, как мы начали встречаться, у меня не было желания произвести хорошее впечатление и улыбаться. Или какие там банальности говорят в подобных случаях? Я только и хотела, что упиваться своим горем.

Поэтому ответила:

Люка, извини – не знаю, хватит ли у меня духа увидеть половину населения Монте-Висты.

С тобой все в порядке?

Я мучилась от чувства вины. Но, честное слово, впервые за долгое время… мне ничего не хотелось с этим делать.

Все нормально, извини. Просто чувствую себя фигово.

Я отправила эту СМС и тут же пожалела. Черт, кто захочет встречаться с депрессивной?

Он ответил:

Очень жаль. Чем-нибудь помочь?

Я не смогла бы скрыть от него свою подавленность, поэтому написала то, что точно предотвратило бы его появление:

Уже приняла тонну пепто[56]. Кажется, у меня кишечный грипп. Боюсь, тебе лучше не приезжать».

После долгого молчания, как я и ожидала, он ответил:

Ой, ладно. Выздоравливай.

Скучаю по тебе, чмоки-чмоки.

Я испытала облегчение и разочарование в себе. Увы, рассказывать ему о собеседовании все еще не хотелось.

Вскоре после этого пришло СМС от отца, в котором говорилось, что он посидит с друзьями еще какое-то время, так что передо мной открывалась возможность страдать в одиночестве весь вечер.

Придя к себе в комнату, я долго смотрела на толстовку и футболку со стэнфордской символикой, а потом выкинула их в мешок со старыми вещами, предназначенными для передачи в благотворительную организацию «Гудвил». Все мои стэнфордские брошюры отправились в мусорный бак.

Я съела целую банку маринованных овощей.

Посередине заключительной серии «Убей меня, исцели меня» раздался звонок в дверь. Я вздрогнула. Кого это черт несет? И решила не открывать, поскольку чувствовала себя отвратительно.

Но звонок повторился, затем кто-то нерешительно постучал в дверь. Хм.

Я заставила себя встать с дивана и посмотреть в глазок.

Это был Люка. Не-е-ет.