Я - ведьма!

— Ты должна избрать для себя вещь, которая символизировала бы твою суть, — сказала бабушка Ева.

— Какую вещь? — не поняла она тогда.

— Артист перевоплощается, надевая костюм Гамлета, священник, облачаясь в рясу. Ты должна найти символ своего колдовства, и если ты поверишь в него, твоя вера сделает его волшебным.

Тогда-то Иванна и выдумала свою шелковую шапочку мастера. Вначале она надевала ее перед встречей с клиентами и во время приготовления отваров и зелий, потом, сама того не замечая, начала носить не снимая, чувствуя, что без шапки на голове становится какой-то голой и беспомощной, словно теряет собственное «Я».

«Итак, — сказала себе ведьма, — начнем».

Она обернулась.

Гостья заторможенно глазела на нее. Наташа молча вошла в комнату с «Женским журналом» в руках, умостилась в кресло-качалку у окна и демонстративно погрузилась в чтение.

Ведьма вытащила из пачки коричневую сигарету «Captain black» и поощрительно посмотрела на гостью.

— Я слушаю вас.

— Вы… ведьма? — Каждый слог давался клиентке с трудом. — Настоящая?

— Да, я ведьма.

Даже не глядя на Наташу, Карамазова знала: та с трудом сдерживает желание опровергнуть несокрушимость данного тезиса.

— Помогите мне. Снимите с меня это.

— Что это?

— Не знаю. — Девушка скривилась, как от боли. — Вы должны знать… не я. Может, сглаз. Нет, не сглаз… Заклятие… на смерть… не наше — чужое. Оттого мне так страшно. Я знаю, что умру… И я… не хочу умирать. Помогите… пожалуйста.

Последнее слово она произнесла почти неслышно.

— Как вас зовут? — Фокусы продолжались. — Мне кажется — Владимира.

— Владимира. Мира.

— Успокойтесь, Мира, я помогу вам, — пообещала Иванна.

Раньше она никогда не давала обещаний, не выслушав сути дела. Но сейчас понимала, что должна дать свое слово — твердое, крепкое, незыблемое. Только ухватившись за него обеими руками, клиентка сможет найти в себе силы выбраться из бездны без дна, куда она летела, словно Алиса в кроличью нору, не чувствуя ничего, кроме свистящего в ушах страха.

— Слышите, я помогу вам.

И Мира услышала — ее взгляд стал осмысленным, потянулся к ведьме, вцепился в нее, как вцепляется мертвой хваткой утопающий в протянутую ему руку. Вцепляется так, что остается одно из двух: либо его вытащат на берег, либо он утащит своего спасателя в омут…

На долю секунды Карамазовой стало не по себе, неуверенность в своих силах впилась в сердце комариным хоботком. Но, презирая ее, она лишь выше подняла голову в черной шапочке.

— Помогу, можете не сомневаться. Но вы должны рассказать мне все по порядку, Мира.

Девушка быстро кивнула и так же быстро произнесла:

— Все началось с браслета.

— С браслета, — твердо повторила Карамазова.

Это был уже не колдовской, а стандартный психологический прием — дать понять человеку, что ты его понимаешь.

— Да, с браслета, — сказала гостья уже уверенней. — С браслета Вуду, который Люк привез мне в подарок.

— Кто такой Люк?

— Люк — мой муж Леонид.

— Откуда он привез вам браслет?

— С Кубы.

— Давно?

— Почти полгода назад.

— Полгода назад муж привез вам с Кубы браслет Вуду. Что же произошло потом?

— Он сказал, — голос девушки окончательно выровнялся, — этот браслет нужно носить женщинам, которые занимаются творчеством. Будто бы он очищает их желания. Не в смысле, что желания грязные, — поспешно пояснила она. — Просто женщина, она хочет и того, и другого, и третьего… А браслет жрицы Вуду помогает ей вычленить самое главное желание и воплотить его в жизнь. Я ясно говорю?

— Конечно, — ответила Иванна. — Желание творить.

Мира радостно закивала.

— И вы стали носить этот браслет?

— Да. Он изменил всю мою жизнь! Он очень помог мне в работе…

Иванна скосила глаза в сторону Наташи. Из-за обложки журнала были видны лишь ее недовольно нахмуренные брови, но встревать в разговор певица явно не собиралась.

— А где вы работаете? — осведомилась Иванна.

— Последние два месяца в женском журнале «Анечка».

— А раньше?

* * *

Раньше…

Раньше, до того как ЭТО началось, она работала в одной из самых серьезных киевских газет и считалась очень перспективной журналисткой. На еженедельных собраниях редактор часто хвалил ее аналитические статьи. «Вы очень талантливы, Мира, — говорил он, поощрительно топорща в улыбке седые усы. — У вас только одна проблема. В журналистике важно быстро и точно передать событие, а оно-то волнует вас меньше всего. Вас все время тянет на философию и „игру в бисер“ писательница вы наша…»

И этот прозрачный укор, вежливо замаскированный в шутку, Мира упрямо воспринимала как комплимент.

Ей ужасно хотелось быть писательницей!

До поры ЭТО было лишь абстрактной мечтой, недостижимой, как звезды. Она записывала забавные фразочки, а иногда целые отрывки сначала в заветную тетрадку в потертой от времени обложке, потом в специальный файл с гордым именем «Литература». Много лет она тешила себя мыслью, что когда-нибудь оставит журналистику и напишет что-то настоящее…

Что, она не знала. Не знала ни жанра, ни тем своих будущих произведений. ЭТО было лишь желанием, чистым и не замутненным никакой конкретикой.