Я ваш Тургенев

Машина на этот раз была тоже черной, черный «мерин», как сейчас говорят, с новомодными круглыми глазами. Шофер, по-моему, был тот же, что и два года назад, - Валерий Иванович. Мне показалось, что Валерий Иванович смотрит на меня с большим уважением, чем обычно, и я немного удивился этому. С чего бы? Может быть, он помнит, как я его отпустил тогда, у ЦДЛ? Не ожидал этого? Или наш герой рассказал ему о моих недавних успехах? (Незадолго до нашей встречи у меня вышла книга.) Я вспомнил, что Н. Н. говорил о пролах, и отказался от дальнейших размышлений на эту тему. Хотя, возможно, шофер - это уже не прол, в заключение подумал я. Если следовать этой линии размышлений, постоянный шофер - это «дядька» из «Капитанской дочки» или даже Максим Максимыч вышеупомянутого Лермонтова. Ну, не совсем Максим Максимыч, но без десяти минут… Я запоздало вспомнил, что у моего деда когда-то тоже был личный шофер, который иногда возил нас по всяким бытовым надобностям: на вокзал, по врачам или в гости.

И то ли под влиянием выпитого, то ли от езды на хорошей машине ваш покорный слуга неожиданно пришел в неплохое расположение духа. Я подумал, что это что-то новое в практике наших встреч за последние годы, и удивился. И самое главное, ведь Н. Н. не говорил ничего нового, все то же и те же - начнешь записывать, станет грустно, это - мягко говоря, а говоря по-честному - обалдеешь от любой сентенции, одни «не бывающие мирными чеченцы» чего стоят, но вот, пожалуйста. Домой не хотелось, я попросил меня высадить у нового торгового центра на Дорогомиловской и, попрощавшись, пообещав созвониться с нашим героем, зашел внутрь.

Я сел за столиком в кафе у эскалатора, заказал кофе и стал смотреть на бесшумно ходящие вверх-вниз по этажам прозрачные лифты. Я вспомнил тоскливую площадь-пустырь у Киевского вокзала, на месте которой возвели этот центр, и подумал, что его могли бы все же построить в стиле окружающих зданий, а не втыкать, как морковку в грядку, не обращая внимания ни на кого и ни на что; и подумал, что все-таки за время нашего знакомства произошло много разных изменений и если теперь попытаться все это сломать или свести на нет, страна просто исчезнет, как говорят механики - сорвется резьба. Я подумал, что это плохое утешение, про резьбу, но все же лучше, чем ничего.

За соседним столиком симпатичная молодая женщина рассказывала подруге, как ее в подъезде пытались взять в понятые. Какая-то дурацкая бытовая история. Стали звонить в дверь, она по рассеянности открыла, собака выскочила на площадку и прижала милиционера к стенке. «А он испугался, просит: уберите, пожалуйста, собаку, я собак боюсь», - она смеется и, увидев, что я смотрю на нее, поправляет волосы.

Как быть счастливым? - думаю я. Он прав, политика - это ерунда, он не прав, что все нормально, но так или иначе все образуется, не может не образоваться, не должно, этот торговый центр и стеклянные лифты рано или поздно вытеснят или сделают другими «новости» государственных телеканалов и все, что с ними связано. А вот про… счастье, про то, что он постарел, а я, как это ни не хочется признавать, стал взрослым человеком, политэкономия молчит… Еще я подумал, что он невольно все-таки стал в чем-то моим учителем. Хотя бы от противного, он учит меня тому, чего делать не надо, а вот что надо - не говорит, как ни бейся. Я даже засмеялся этой мысли, и подруги за соседним столиком посмотрели на меня с интересом.

- Это я сам с собой, - сказал я. Они переглянулись и прыснули.

Девочка-официантка принесла за мой столик декоративную свечку в стеклянном сосуде, похожем на протянутую ладонь. Огонек красиво отражался на стенках и качался под ветром из больших кондиционеров при входе в торговый центр. Я заказал еще кофе и один средний scotch, прямо как герои его любимого Грэма Грина. Мужчина за столиком в углу развернул газету. «Григорий Явлинский считает, что на будущих выборах главным противником Яблока станет СПС», - прочитал я заголовок. Ну и как оставаться либералом в таких условиях? Вспомнил, как недавно слышал по радио, что день рождения известной правозащитницы Людмилы Алексеевой, прошедшей через советские лагеря, праздновали в ресторане гостиницы «Космос», пафосном месте, где в прежние времена тусовались лишь иностранцы, ГБ и валютные проститутки. Еще раз подумал, что, конечно, многое изменилось за последние двадцать лет, он прав, но некоторые изменения носят такой странный, двусмысленный характер, что трудно удержаться от удивленной или иронической улыбки. (Или просто грустно пожать плечами.)

С другой стороны, где известному человеку праздновать свой день рождения, по-прежнему на кухне, что ли?..