Я вам любви не обещаю

Оказавшись в Литовском замке и столкнувшись на допросе с Залесским, Вера была настолько раздосадована его убеждённостью в том, что убийство совершила именно она, что даже не вспомнила о Григории. А потом случилась та ночь, наполненная ужасом… Единственным желанием было, как можно скорее покинуть стены каземата и никогда более не возвращаться туда. В душе не было ничего кроме страха, когда писала под диктовку жандарма злосчастное признание. Вера попыталась припомнить, что именно диктовал ей Залесский. В памяти всплыли строки: «… я добавила настойку в вино и налила его в бокал, после чего отдала фужер супругу».

В комнате повисло тягостное молчание. Георгий винил себя в том, что следствие упустило столь важный момент. Ведь именно благодаря его горячности и угрозам становой пристав поспешил отправить арестантку в Петербург, не разобравшись, как следует с уликами. Бахметьев не мог ослушаться приказа из Главного штаба, но и оставить Веру одну в Пятигорске тоже не мог.

— Георгий Алексеевич, — подал голос Адземиров, — я, пожалуй, пойду. Уверен, вам есть, что обсудить с Верой Николавной.

Бахметьев кивнул и пожал на прощание протянутую руку поручика. Амин кинул последний тоскливый взгляд на склоненную светлую голову княгини Одинцовой и поспешил покинуть гостиную. Катерина растерялась: поручик ушёл, и её собственное будущее осталось совершенно неопределённым.

— Вера Николавна, — переминаясь с ноги на ногу, обратилась к княгине девушка, — позвольте мне остаться.

Вера не ответила. Она столь глубоко погрузилась в собственные мысли и переживания, что даже не расслышала слов бывшей горничной.

— Вере Николавне нужна камеристка, — ответил за Веру Бахметьев.

Жестом подозвав Степана, граф указал ему на девушку и велел тому устроить новую прислугу в квартире.

— Пётр Родионович — страшный, гадкий человек. Он ни перед чем не остановится, — тихо заговорила Вера. — Он убил моего отца… — и умолкла, спохватившись, что сказала лишнее.

— Князя Уварова, — закончил за неё Георгий.

— Ты знаешь! — поражённо воскликнула она.

— Ивлев мне рассказал, — вздохнул Бахметьев.

— В то утро на Фонтанке я видела… Боже, Юра, я даже не знала, что Николай Васильевич — мой отец!

— Ты видела убийцу? — чуть слышно спросил Бахметьев.

— Нет. Только возницу Уваровых и отца. Он истекал кровью, пока кучер тащил его коляске.

— Видимо Николай Васильевич желал встретиться с тобой, раз приехал на Фонтанку, — тихо обронил Георгий.

— Ты помнишь тот день, когда я упала в пруд в усадьбе Уваровых? — заглянула ему в глаза Верочка.

— Когда ты наградила меня оплеухой за твоё спасение? — усмехнулся Георгий. — Как не запомнить столь знаменательный момент!

Вера невольно улыбнулась. Как давно то было, словно в другой жизни. По правде говоря, то и была другая жизнь, где она была молоденькой глупой гувернанткой отчаянно влюблённой в красивого богатого аристократа.

— Пётр Родионович сделал мне предложение на следующий день, — вновь заговорила она. — Я всё гадала тогда, к чему ему гувернантка без роду, без племени? А он посчитал, что через меня сможет добраться до состояния Уваровых. Я всем приношу смерть, Юра. Своему отцу, мужу и даже… — Вера хотела сказать «тюремщику», но не выдержала и расплакалась. — Я так боюсь, что с тобой что-нибудь случится, — всхлипывала она на плече у Георгия. — Никогда себе этого не прощу!

— Со мной ничего не случится, — поспешил заверить её Бахметьев, ласково поглаживая вздрагивающие плечики.

Он старался говорить то с уверенностью, которой на самом деле не ощущал. Залесский далеко не дурак, и Бахметьев по его глазам видел, что тот не поверил заявлениям княгини Одинцовой. Наверняка, он и дальше будет копать и можно не сомневаться, что, в конце концов, докопается до истины. Вера успокоилась и затихла в его объятьях, только судорожно вздыхала, совершенно опустошённая случившейся с ней истерикой.

День близился к вечеру. Кухарка накрывала в столовой стол к ужину, Вера перебирала документы, что привёз Адземиров, а Георгий закрылся в кабинете со Степаном.

— Пуговицу где взял? — тихо осведомился он, пристально глядя на денщика.

— Так с вашего старого пальто срезал, — потупился Степан. — Ну, ей Богу, барин, где мне ещё её взять было?

— Пальто где? — продолжил расспросы Бахметьев.

— Известно где, в гардеробной, — пожал плечами слуга.

— Сожги! — приказал Георгий Алексеевич.

— Да как же? А ежели понадобится?

— Сожги, — сурово повторил Бахметьев, — и ни одной живой душе о том не сказывай.

— Как прикажете, ваше сиятельство, — кивнул Стёпка и заторопился исполнить приказ.

После трапезы разошлись по комнатам. Георгий не осмелился прийти в спальню к Вере, а она и не настаивала.