Я вам любви не обещаю

Проследить за полковником оказалось несложно. Бахметьев совершенно не таился, потому как ехал к себе домой на Верхний бульвар, в квартиру, что снял в доме купца Галкина. Апартаменты Георгия Алексеевича имели отдельный вход со двора, и чтобы попасть туда, надобно было сначала войти за ограду небольшого сада, что окружал дом с трёх сторон, через ворота, либо через небольшую калитку, едва приметную и скрытую от посторонних глаз пышными кустами акации. Полковник воспользовался воротами. Не ожидая более ничего интересного для себя, Адземиров вознамерился покинуть свой наблюдательный пункт на противоположной стороне улицы, но его внимание привлекла коляска, остановившаяся в двух саженях от него. Поддерживаемая кучером под руку, Вера Николавна ступила на деревянный тротуар, и, повернувшись к слуге, велела тому ехать домой, а сама вошла в помещение чайной лавки. Коляска отъехала. Амин собирался войти следом за княгиней, лишь для того, чтобы иметь возможность ещё раз взглянуть на неё, но madame Одинцова вышла, как только её экипаж скрылся за своротом на соседнюю улицу. Опустив на лицо вуаль, княгиня перешла на другую сторону и скрылась за кустами акации. Адземиров тяжело вздохнул. Стало быть, не лгали, обсуждая сию скандальную связь. А он, дурак, едва не бросил вызов, стремясь защитить честь женщины, которая, похоже, забыла о том, что это такое.

Воочию убедившись в том, о чём до поры только слышал, Амин вскочил в седло своего тонконогого быстрого, как ветер, гнедого и, понукая того, галопом пронёсся по улице, распугивая бродящих собак и прохожих. Грудь распирало от злости, и он направился к выезду из города, дабы хорошая скачка да встречный ветер остудили гнев, что овладел им в тот самый миг, когда хрупкая фигурка исчезла за каменной оградой.

Сердце Веры трепетало, будто перепуганная насмерть птаха в лапах кота. Едва ли не бегом пересекая улицу, она беспокойно оглядывалась по сторонам. Не увидев ни одного знакомого лица, перевела дух лишь тогда, когда тяжело привалилась спиной к кованой чугунной калитке внутри сада.

Княгиня Одинцова не спала всю ночь, раздумывая над словами своего любовника. Жорж прав. Нет ей жизни в Пятигорске. Удивительно, что сплетни ещё не достигли ушей Одинцова, но то лишь вопрос времени.

Вера решилась. Она не знала, как долго будут вершиться дела Георгия, дорога от Петербурга до Пятигорска не близкая. Пока его прошение дойдёт до столицы, пока его рассмотрят, да и удовлетворят ли его вообще? Она понимала, что жить, как прежде, уже не сможет. Даже если Георгий останется на службе, она всё равно оставит Одинцова. Не так страшно подвергнуться остракизму местного общества, как упустить возможность быть с тем, кого любишь всем сердцем! Она устала бояться собственной тени.

Оттолкнувшись от калитки, она по тропинке добралась до невысокого крылечка, где её уже ждал Георгий.

— Признаться, думал ты уже не придёшь, — улыбнулся Бахметьев, протягивая ей руку и помогая подняться по ступеням.

— Мне всё сложнее придумывать предлоги, дабы уйти из дома, — нахмурилась Вера. — Порою, мне кажется, что Ивану Павловичу всё известно.

При упоминании Одинцова щека Георгия дёрнулась, тёмные глаза недобро прищурились.

— Идём, — бросил он сквозь зубы, втаскивая её за собой в тесную переднюю.

Оказавшись внутри, Вера с любопытством огляделась. Квартира была небольшой и состояла всего из трёх комнат, спальни, столовой и гостиной. Стянув с рук перчатки, она принялась расстёгивать пуговицы ротонды, Бахметьев не сводил с неё глаз, ловя взглядом каждое движение. На пороге появился Семён:

— Барин, Беса я в стойло поставил, — начал он и осёкся, разглядев гостью хозяина.

— Ступай, — указал глазами на дверь, Георгий.

«Стало быть, не брешут», — почесал в затылке мужик, выйдя в сад. Поёжившись на холодном ветру, Семён махнул рукой и отправился на конюшню — кто его знает, как долго барыня задержится, так чего мёрзнуть почём зря?

Георгий шагнул к Вере, снял с её плеч тёмно-синюю ротонду и повесил ту на спинку кресла. Склонившись к её лицу, нашёл губами её губы, ощущая, как маленькие ладошки скользнули по его груди, расстёгивая пуговицы сюртука. Отстранился только за тем, чтобы скинуть с плеч мундир и, подхватив её на руки, прошагал к спальне. Поставив Веру на пол, Георгий расстегнул крохотные пуговки на её платье и потянул за шнурок удерживающий корсет.

— Жорж, — повернулась она в его объятьях. — Я согласна уехать с тобой.

— Всегда знал, что ты разумная женщина, — улыбнулся Бахметьев, спуская с худеньких плеч платье.

— Была бы разумной, не связалась бы с тобой, — вздохнула Вера, обвивая руками его шею и ощущая, как ноги отрываются от пола.