Я – утопленник

Я открыл, что люди раздражали меня. Своей суетливостью, звенящим в ушах гомоном, а главное – дурацкой целеустремленностью. Все они куда-то шли, спешили, что-то делали. Зачем? Зачем вся эта суета, когда завтра, а может, уже сегодня – ты умрешь? Попадешь под трамвай, свалишься с крыши или банально утонешь? Меня смешили хачики в огромных кепках, молодежь с торчащими из ушей проводами, толстые тетки в облегающих одеждах, похожие на перевитую ниточками колбасу. Роскошные «гробы» на двадцатидюймовых колесах с полным комфортом везли хозяев жизни прямиком в ад, и я хохотал до упаду. Никогда не думал, что Питер – такой смешной город…

Лишь мамы с колясками не вызывали смеха. Они хотя бы знали, для чего живут. Вот их будущее, прямо перед ними. А у меня что?

На Обводном, как всегда, пробки. Тысячи автомобилей стоят, уткнувшись друг дружке в вонючие задницы, и ждут момента, чтобы сдвинуться еще на метр. Кто-то лезет напролом, подрезая остальных, ему возмущенно сигналят. Остановившиеся на перекрестке менты лишь усугубляют всеобщую сумятицу.

Игнорируя светофор – мертвецу не пофиг? – я пошел сквозь пробку. Хотелось вскочить на капоты машин и попрыгать по ним. Пусть побегают за мной! Но не стал. Воспитание, будь оно неладно, а если точнее – комплексы. Ведь любое воспитание – это закладывание комплексов. Я умер – но так и не освободился от них. Но впереди еще много времени…

Я шел вдоль берега, размышляя, что и после смерти добро осталось добром, а зло – злом. Мир не виноват, что я умер и стал тем, кем стал. Быть может, это я виноват, что мир такой, какой он есть?

На противоположной стороне остановилась иномарка. Я слышал, как внутри грохочет музыка. Как только люди не оглохнут? Двери открылись, кто-то вышел, и музыка зазвучала сильней. Знакомая мелодия. «Крэнберрис». Хорошая песня. «Ин е хэ-эд, ин е хэ-ээ-эд, зомби, зомби, зомби-и-и!» Вот черт! Как будто издеваются! Я едва расслышал звонок на мобильный. Хорошо, что «вибра» включена, так бы и пропустил.

– Але?

– Привет, Энди, проверка связи! – сказал Костик. – Как дела?

– Хреново.

– Что так? Чего делаешь?

– Топиться иду.

– Ты в своем репертуаре, – засмеялся Костя. – Ладно, не кисни, я тебе работу нашел!

«Какую еще, на хрен, работу, – подумал я. – Какая, к чертям, работа нужна мертвецу?»

– Один кент оттуда уходит, так что вакансия свободна. Свежий воздух, работа с землей… Угадай, кем?

– Могильщиком?

Костя снова рассмеялся:

– Что за шутки у тебя… мертвецкие?

– Какая жизнь.

– Короче, не могильщиком, а озеленителем. В садово-парковом хозяйстве или что-то в этом роде. Не суть. Работа – самое то, если б я уже не устроился – сам бы пошел. Ну, и платят нормально. Не так, как было на твоей овощебазе.

– Лучше не вспоминай, – сказал я.

– Короче, ты согласен?

Думал я недолго. Радостный тон приятеля немного взбодрил. И правда, чего я скис? Надо с головой погрузиться в работу! Интересно, почему говорят «погрузиться», а не «воткнуться», например? Или «вляпался в неприятность»? Или «плавал» и «тонул» на экзамене? Почему все упирается в жидкость?

– Согласен.

– Тогда запоминай адрес.

Поговорив с Костиком, я почувствовал, что хочу пить. Вот напасть, и часа без воды не обойтись! Денег нет, так что купить воду не могу. Да и зачем деньги, когда Обводный рядом? Сейчас возьму и прыгну, пусть спасателей вызывают, если увидят, конечно. А телефон? – вовремя вспомнил я. Еще не хватало утопить вторую трубку! А зачем она мне? Юлька не позвонит, да и вообще… Правда, я за нее денег должен, вспомнил я, а оставлять неоплаченными долги не в моих правилах. Но ты ведь умер, сказал кто-то внутри, какой с мертвого спрос? Как это? – ответило воспитание голосом мамы, – как за девчонками бегать – так не умер, а как работать и долги отдавать…

Что мне делать? К Архипу нырнуть не проблема, но вот телефон… Ага, есть решение. Хорошо бы найти какой-нибудь пакет, а лучше два, и накрепко завязать в них трубку. Только где их взять? Я почесал затылок и придумал. Найду ближайший магазин. В молочных отделах часто пакетики лежат – творог или сырки заворачивать.

Магазин искал долго, а когда нашел, жажда жгла огнем. Горло превратилось в раскаленный колодец, на дне которого перекатывались иссохшие до размеров перекати-поля кишки. Забыв о пакетах, я ринулся к прилавку с водой. Присел, словно выбирая товар, огляделся и сорвал крышку с минералки. За пару секунд ее содержимое оказалось у меня внутри, останавливая великую сушь. Уже легче. Я поставил пустую бутыль в ряд к полным и пошел искать пакеты.

Через минуту вышел из магазина с тремя маленькими прозрачными пакетами в кармане. По дороге к набережной завязал телефон сначала в один пакет, потом во второй и, наконец, в третий. Для надежности. Внутри пакетов оставался воздух, но трубка достаточно тяжелая, чтобы не всплыть. Я сунул телефон в нагрудный карман рубашки и застегнул пуговицу.