— Мне тут один говорит — пластинки продавать: деньги, мол, на усилитель будут. «Вы, — говорит, — будете иметь прекрасную частотную характеристику». Чудак, ей-богу. Можно подумать, музыка из частотной характеристики получается… Ну, что еще слушать будем?
Час, наверное, слушали. Юра Степану Трофимовичу говорит:
— Здорово! А у нас-то почти и нет ничего. Точно, Витек?
— Конечно, — отвечаю, — ездишь, ездишь, а толку никакого.
— Мальчишки… — Степан Трофимович со стулом к Юре придвинулся. — Мальчишки, да это ж замечательно просто! Вы, конечно, популярную музыку собираете? Только как же это вы? Ведь дорого, чертовски дорого!
Я чувствую, что он как-то все по-своему понимает. Только объяснить хотел, Юра говорит:
— Так мы пока кассеты коллекционируем, Степан Трофимович. Ездим, ищем, а везде одно и то же.
В общем, он Юрин телефон взял.
— Будет что-нибудь — позвоню.
На улице я спрашиваю:
— Ты чего? Какие мы коллекционеры?
— Ну видел же ты, Витек, как дед обрадовался. А представляешь — я бы ему все как есть рассказал… Не смог я, Витек. Не смог, и все тут.
Из автобуса вышли, прощаемся. Юра вдруг улыбнулся:
— «Частотная характеристика»… Нет, это тебе не Пигузов. Слышишь, Витек, а музыку-то искать надо.
Странная у меня жизнь пошла. В списке адресов я уже половину вычеркнул, а новой музыки не было совсем. Люди отличались только адресами. Я мог заранее сказать, что мне дадут переписывать, какая аппаратура будет в квартире и как хозяин будет выспрашивать, нет ли новых дисков. «Такие люди есть, — говорили мне. — Всё добыть могут. Ну абсолютно всё». На уроках Ленка Базылева пихала меня острым локтем: «Витька, не спи, ты сегодня уже третий раз спишь».
Как уроки делал — непонятно.
С Ваньчиком мы виделись только в школе. Он рассказывал мне про Бориса Николаевича, но в лаборантскую больше не звал и про мои дела не спрашивал.
Один раз в большую перемену я искал Ваньчика, чтобы позвать на улицу. Он исчез сразу после урока, и я поднялся к кабинету физики. Он там и на переменках крутился. Я голову просунул в дверь и позвал.
— Ага! — крикнул Ваньчик из лаборантской.
— Здорово, мужики!
Оборачиваюсь — Ляшин из седьмого «а».
— А Борис Николаевич где?
Ваньчик говорит:
— К уроку вернется.
Ляшин меня в сторону тянет.
— Слушай, Кухтин, хорошее дело надо сделать. Вы у Бориса каждый день вкалываете?
Я на Ваньчика оглядываюсь, а Ляшин торопит:
— Ну чего ты, заснул, что ли?
Ваньчик ко мне шагнул.
— Ну я каждый день хожу, а что?
— Слушай, Леха, он у вас в классе задачи для контрольной на карточках раздает? Ну белые такие бумажки с номерами! Что он их, домой, что ли, носит? Нет, верно ведь. Вместе-то в темпе найдем. Он куда-нибудь после уроков выйдет — и найдем. Я их в соседнем классе перепишу, а ты, Иваницкий, на место положишь. Не следит же Борька за вами. Вышел, вошел — не на уроке ведь.
Я Ляшину в переносицу уставился и смотрю, как будто там кино. На некоторых такой приемчик очень действует. Он заморгал, как будто в глаза попало.
— Ну чего, чего?
Лешка часы снял и в карман сунул.
— Катись.
— Чего-чего?
— Катись, понял? Только очень быстро катись.
И правда, быстро укатился. А Ваньчик смотрит на меня и смеется:
— Гипнотизер.
Перемена, жаль, кончилась, так на улицу и не успели.
В тот день мы с Лехой долго по домам расходились. То он меня немного проводит, то я его. Разговаривали. Я только около своей парадной про Юру вспомнил. Сразу звонить побежал, ведь два дня уже не виделись.
— Приходи, — говорит. — Сейчас прямо приходи. Деньги возьмешь. Вчера Трофимыч звонил, что-то такое нашлось у дедушки. Он меня сегодня ждет, а я не могу. К маме надо в больницу. Нехорошо там, понимаешь?
Он меня в квартиру впустил — и сразу на кухню.
— Сейчас, — говорит, — вместе выйдем. Курагу вот упакую, и пойдем. Весь город я за этой курагой обегал.
«Нине Анатольевне Ступиной». Юра буквы красным обвел, чтоб видно было.
— День сегодня не впускной, Витек. Вдруг не прорвусь, хоть передача ей будет.
Из дома только вышли, дверь сзади как грохнет.
— Витя, Кухтин!
И Базылева несется. Ну как будто ждала, когда мы выйдем. Я уж думал — беда какая-нибудь, а она перед нами остановилась и спрашивает:
— Ты, Витька, номера по физике записал?
На Юру смотрит, а мне про номера говорит.
— Вспомни, Кухтин, что тебе стоит, а то я, кроме физики, уже все сделала. Вот честное слово!
Юра говорит:
— Не могу я, ребята, ждать, вы со своими номерами разбирайтесь, а я пойду.
Он уходит, а Ленка про номера свои забыла, стоит и смотрит. Он две парадных прошел — Ленка как крикнет:
— Привет Нине Анатольевне, Юра! От меня привет!
Я говорю ей:
— Ты чего, Ленка, у нас и физики-то завтра нет, успеешь еще.
Рукой махнула.
— Конечно, успею. Знаешь, Витя, у Юры все очень плохо.
— Чего ж, — говорю, — хорошего — мать в больнице.
— Нет, нет, все плохо. И мама, и все. Ты ничего не знаешь?
— Нечего мне, Базылева, знать. Я сейчас к одному отличному деду иду. Хочешь, пошли, а то ты со своей физикой совсем зациклилась. Только знаешь что, Ленка, быстрей шагай.
Я, как Юра тогда, не стал ждать, пока он откроет.
— Здравствуйте, Степан Трофимович.