Я упал под Барнаулом

Стул тем временем был растерзан на части, и никто не ушёл обиженный. Всем участникам досталось по кусочку. Самый лакомый — спинка стула — достался старшему, восьмилетнему белобрысому Матвею. По крайней мере, так он считал, пока не выяснил, что просунуть голову между рейками спинки легко, а вот освободить её можно, оторвав напрочь саму голову.

Голова показалась Матвею ценной частью тела, поэтому он завопил басом «я застря-а-ал», выразительно поглядывая в сторону матери и её гостя.

— Матюша! Иди уже сюда, горе ты моё! — топнула ногой Марисабель. Матвей подошёл и посмотрел на ангела. Ангел ему понравился, и для того, чтобы привлечь его внимание, Матвей затянул «застря-а-а-ал» ещё громче.

Гавриил вздохнул и легонько коснулся спинки стула длинными перстами. Спинка немедленно разъялась на части и осыпалась на землю, освободив страдальца.

— Ух, ты! — восхитился Матвей. Гость нравился ему всё больше. Матвей шмыгнул носом, уставился на ангела блестящими от любопытства глазами и приготовился к полноценному участию в беседе взрослых.

— А у нас есть черепаха Изя. — сообщил он. — Только она убежала.

— И ничего не убежала. Просто гуляет, и я знаю где. Матюша! Нечего уши греть! Иди-ка ты отсюда! — снова топнула ногой Марисабель. Матвей немедленно развернулся, помчался к крылечку, схватил растрёпанную книгу, лежавшую на ступеньках, и вернулся к братьям.

— Что-то он сегодня слишком послушный. Не заболел ли? — озабоченно глядя вслед сыну пробормотала Марисабель.

— Это временное явление, — успокоил её ангел.

— И зачем он взял эту книгу? Это же «Наш человек в Гаване», Грэм Грин. Я её сейчас читаю, — продолжала недоумевать Марисабель. — Книжка, конечно, хорошая, но, по-моему, ему ещё рано.

— Сегодня это не Грэм Грин. — Ангел улыбнулся. — Не беспокойтесь.

Матвей тем временем усадил братьев на скамейку, раскрыл книгу и, немного спотыкаясь, но, в целом, довольно бойко стал читать вслух. «В то самое утро, когда папа Муми-тролля закончил мост через речку, малютка Снифф сделал необычайное открытие…» — донеслось до Марисабель.

— Ой, — обрадовалась Марисабель. — Спасибо, это моя любимая про муми-троллей!

— И моя тоже. А я ещё 'Волшебную зиму' люблю, — признался Гавриил. — И «Опасное лето». Я вообще всё про муми-троллей люблю… — он помолчал, кашлянул и продолжил. — Но вернёмся же к нашему разговору. Э-э-э… неужели вам не хочется быть благословенной во всех народах на земле?

— Ничуточки, — посуровела Марисабель. — Вообще, что, собственно, происходит?

— Видите ли, мы решились на вторую попытку, — начал Гавриил. — В прошлый раз всё пошло не так и…

— «Не так» — это ещё мягко сказано! — перебила его Марисабель. — Вы уж меня извините, но в прошлый раз у вас чёрте что получилось!

Гавриил болезненно поморщился:

— Прошу вас, не упоминайте всуе… э-э-э… другое ведомство.

— Ну, хорошо, безобразие у вас вышло в прошлый раз. Суть от этого не меняется. Какая-то совершенно дикая история! — продолжала возмущаться Марисабель. — Какие-то терновые венцы, кресты, бичевания… Это же сплошные ужасы!

— Вот поэтому мы решили всё исправить. В этот раз будет по-другому. Мир изменился к лучшему. Мы тщательно подготовились. Учтены все ошибки.

— И вы выбрали меня? Что за странная фантазия? А ничего, что для девы у меня слишком много недостатков, например, четверо детей?

— В конце концов, общественные нормы морали заметно смягчились, было решено считать этот вопрос второстепенным.

— Спасибо, конечно, но всё-таки — почему я?

— Мы и сами того не ведаем! — с волнением воскликнул Гавриил. — Но все приметы, все тайные знаки указали на вас — звезда воссияет над Вашим домом! Мы перепроверяли, мы консультировались! — Ангел развёл руками, демонстрируя полнейшее недоумение. Понизив голос, он признался: — Мы даже гуглили!

— Пхе-е-е! — раздалось с верхушки забора. Уши Гавриила порозовели.

— Они гуглили… — задумчиво сказала Марисабель самой себе. — О темпора, о морес… Знаете что, Гаврюша, мне скоро детей кормить, пойдёмте в дом, там и поговорим. — Она заглянула в таз и вздохнула. Красивая мыльная пена исчезла, бриллиантики полопались, осталась только мутная сизая водица. — Ну вот, бельё недостирано, и вода уже остыла.

— Это ничего, это я сейчас, — торопливо сказал Гавриил. Он окунул конец пальмовой ветви, которую всё ещё держал в руке, в таз и подержал его там с полминуты. — Всё, готово!

Вода в тазу стала кристально голубой, простыни — белоснежными.

— Ничего себе! — тонкие брови Марисабель высоко взлетели. — Вы всемогущи?

Гавриил порозовел ещё больше.

— У меня многое не получается. Я, видите ли, недавно в ангелах. Никакого опыта. Честно говоря, я даже не понимаю, почему для этой почётной миссии не выбрали кого-то более сведущего. Разве что имена совпадают.

— А я думала, вы тот самый… ну, который тогда…

— Нет, я не тогда. То есть тогда — не я… — Гавриил запутался и замолчал.

Марисабель решила сменить тему.

— Давайте об этом позже, после обеда, а пока развесим бельё, чего ему в тазу прохлаждаться?