Я умру завтра

А пока три стервятника в вышине зорко следили за их лакомым блюдом - за мной.

Кэролайн. Милая дикая Кэролайн.

* * *

Она вскинула испуганные глаза и плотно сжала полные губы, увидев, как я валюсь на нее с неба. Кэролайн не замечала меня, пока я не гаркнул ей, зависнув в двадцати футах от земли, и, разглядев меня под куполом парашюта, она застыла на месте.

- Эй, малышка... прочь с дороги! Черт возьми... да убирайся же! заорал я.

С силой подтянув стропы, я все же успел уйти в сторону пологого склона. Она так и не шевельнулась. Она стояла и глазела на меня. И без того было непросто найти в этих местах единственную полянку и с высоты в пять с половиной тысяч футов точно выйти на нее - так еще не хватало спикировать на единственную девицу в этой округе. По земле шел низовой ветер, который мог снести меня в ущелье, но тут я шлепнулся о землю, и купол протащил меня еще футов десять - я как раз врезался в даму. В силу какой-то глупой причины ветер стих, и купол опустился на нас, как шатер палатки, у которой сломался центральный шест, после чего мне осталось только сказать: "Привет!"

- Ну, парень, - обронила она, - в жизни не видала ничего такого.

- Радость моя, - расплылся я в улыбке, - получше запомни этот день, потому что ты никогда не встретишь такого.

Ее лицо постепенно разгладилось, и я прищурился, чтобы убедиться, что это та же самая девушка. Она коснулась моей руки.

- Откуда ты свалился, парень?

- Из "кастрюли с омарами", моя сладкая.

- С омарами?

- Они похожи на раков, но с огромными клешнями.

Уголки рта у нее дрогнули в улыбке. Она уставилась в какую-то точку у меня над головой, и я увидел, как красивы ее глаза.

- Оттуда сверху?

- Совершенно верно. Сверху.

- Парень, я знаю, что ты не врешь. Я видела, как ты падал. Так в самом деле, откуда ты?

- Милая, - сказал я, - я бы сам хотел задать тебе этот вопрос. Я пролетал над этими краями, но они никогда не выглядели так, как сейчас.

- Почему?

- Когда тебя в последний раз целовали, счастье мое?

Глаза у нее стали огромными, и скулы побелели. Она застыла в каком-то странном оцепенении, и стало видно, какой у нее плоский упругий живот и какой совершенной формы те округлости, что вырисовывались под грубой тканью рубашки. Я взял ее за руку, легко притянул к себе и поцеловал. Сделал я это нежно и осторожно, почувствовав, как сначала напряглись ее губы, а потом ее поцелуй опалил меня жаром, хотя она еле коснулась моих губ.

Вот тут-то мне и стоило бы все понять. Пошевелить мозгами. Надо было улепетывать со всех ног, как гусенку несмышленому... но только меня никогда раньше так не целовали. Все было глупо до невероятия! Ну кому приходилось слышать, что человек валится с неба на парашюте и оказывается под его куполом в затерянном мире с блондинкой на пару?

Она оттолкнула меня, вспыхнув от возмущения. Лицо ее стало жестким и холодным, а губы задрожали от эмоций, в которых я не смог разобраться.

- Тебе стоит вернуться, парень. Возвращайся туда, откуда ты явился.

Очень мягко я объяснил ей:

- Обратного пути нет, моя милая.

- В таком случае у тебя будут неприятности, - мягко ответила она.

Я помог ей выпутаться из-под парашюта, подтянул его и сложил в плотный узел. На склоне холма была выемка, в которой он отлично уместился; я рассовал по наколенным карманам свой кольт 45-го калибра и две обоймы и снова повернулся к даме.

- И что теперь, девочка? - (Она нахмурилась при таком обращении.) Куда мы теперь двинемся? - растолковал я ей.

- Домой. Куда же еще? Другой дороги тут нет. Через перевал мы не можем уйти.

Из любопытства я спросил:

- Почему нет?

- Потому что тебя убьют.

- Ах, вон оно что, - снова улыбнулся я ей. - А как относительно тебя?

- Я могу. А вот ты - нет.

Мне пришлось сделать над собой усилие, сохраняя улыбку на лице.

- Я такая известная личность?

Она опять нахмурилась, но прежней ощетиненности в ней не чувствовалось.

- Ты поцеловал меня, - сказала она. - После такого поцелуя надо стрелять. Ты поцеловал меня, и теперь тебе придется отстреливаться. В любом случае. Или чтобы я была с тобой, или чтобы отделаться от меня. Так что ты в беде, парень.

Я даже не нашелся что ответить. Неожиданно она вытащила самый странный револьвер, который мне когда-либо приходилось видеть, и взвесила его на руке.

- Так что ты собираешься делать? - спросила она меня.

Я не мог не расхохотаться.

- Черт побери, дорогая! Я - с тобой! - воскликнул я.

Она сунула револьвер под свою заплатанную рубашку.

- Пойдем все скажем им. Встретимся с папой и ребятами и все им скажем. Тебе придется туго, парень, но я не боюсь. - Она уставилась в синеву неба, и в ее глазах было легкое удивление. - Я всегда думала - что-то подобное когда-нибудь со мной случится.

Потом она посмотрела на меня, и вдруг все "до" и "после" исчезли. Осталось лишь "сейчас". И вся она была воплощенная нежность, воплощенное обаяние, и мои руки чувствовали это. Ее влажные губы ответили на мой поцелуй с такой страстью, что она сама удивилась.

Я отпрянул от нее и сказал:

- После твоего поцелуя мне нужно хвататься за оружие?

Как ни странно, она кивнула с полной серьезностью: