Я умер вчера

– Нет, мне нравится «Макларен». Но это опять-таки не значит, что я хочу на нем ездить. Мне нравится на него смотреть, его дизайн радует мой глаз, но он же совершенно не предназначен для перевозки немолодых беременных женщин вроде меня.

По лицу Уланова Ира видела, что он не понял ни одного слова, и торжествующе улыбнулась. Конечно, куда ему, он небось и названия-то такого – «Макларен» – не слышал. Сам виноват, нарвался, не надо было ехидничать насчет «Запорожца». Про автомобили Татьяна Образцова знала все. Даже такое, чего иной специалист не знает. Ира помнила, что Татьяне несколько раз приходилось работать по делам о финансовых аферах в сфере торговли иномарками, а уж если она чем занималась, то на совесть.

– Вернемся к нашей теме, – между тем продолжала Татьяна, словно ведущей была именно она, а Уланов – приглашенным гостем. – Чтобы закрыть вопрос, скажу, что не считаю кого бы то ни было, в том числе и вас, Александр Юрьевич, вправе публично обсуждать вопрос сортности и качества литературы, как, впрочем, и любых других произведений искусства. Вы тем самым оскорбляете огромное количество людей, которые имеют свой собственный вкус, отличный от вашего. Если лично вам не нравятся детективы, я готова поговорить с вами об этом и выслушать ваши личные претензии к жанру и, в частности, к моим книгам. Но это не означает, что вы имеете право считать людей, имеющих другое мнение, людьми с дурным вкусом. Так я слушаю вас, голубчик. Чем же вам так не угодили детективы, в том числе те, которые написала я?

Ире стало смешно. Напряжение отпустило, она поняла, что Татьяна полностью владеет ситуацией и ведет разговор так, как хочется ей самой, а не так, как хочет Уланов.

– Ну что ж, коль вы считаете неприличным обсуждать вопросы вкусов, – обаятельно улыбнулся Уланов, – давайте поговорим о вас, писательнице Татьяне Томилиной.

«Выскользнул, гаденыш, – с досадой сказала про себя Ира. – Наверное, и сказать-то ему нечего, ни одного детектива за всю жизнь не прочел, потому и претензии высказать не может. Зазубрил, как попугай, одну-единственную истину: детектив – это помойка литературы, это недостойно настоящего интеллектуала, это дорожное чтиво второго сорта. И повторяет теперь на каждом углу, кичится своим изысканным вкусом. А на самом деле не знает о детективах ничего».

– Вами написано уже пятнадцать книг, а вот фильмов, поставленных по вашим произведениям, я пока не видел. Почему же кинематограф не проявляет интереса к вашему творчеству?

– А кто вам сказал, что не проявляет? Интерес к моим книгам очень большой.

– Значит, есть надежда в ближайшее время увидеть ваши детективы на экране?

– Нет, Александр Юрьевич, – Татьяна вздохнула и виновато развела руками, – шансов нет никаких. В ближайшее время вы никаких киноверсий не увидите.

– Почему так?

– Я не хочу, чтобы мои книги экранизировали. Более того, мне доподлинно известно, что один московский продюсер уже начал работу и проводит подготовительный этап, чтобы сделать цикл фильмов по моим книгам. Права на произведения ему не переданы, работа над фильмом ведется подпольно, и если картина появится на свет, я обращусь в суд. Надеюсь, что этот продюсер меня сейчас слышит и сделает все возможное, чтобы впоследствии не получить неприятный сюрприз.

– А почему вы против экранизаций? Обычно все писатели хотят, чтобы их произведения обрели вторую жизнь в экранном варианте, это нормально.

– Не хочу быть неправильно понятой, но могу привести вам множество примеров, когда книги, написанные очень талантливыми авторами, совершенно не годятся для кинематографа. Вы же не будете спорить с тем, что Хемингуэй, например, был невероятно талантлив, но что-то я не вижу экранизаций его книг, хотя написано им отнюдь не мало. Я, конечно, не сравниваю себя с этим великим мастером, но до сих пор желания увидеть экранизацию своих книг у меня не возникало. Хотя, повторяю, интерес у кинематографистов очень большой, меня буквально одолевают предложениями одно выгоднее и интереснее другого.

* * *

Татьяна говорила не спеша, не сводя взгляда с Уланова. Она почти дословно повторяла его же собственные слова, сказанные за полчаса до съемки, и теперь ждала, как он отреагирует. Растеряется? Рассердится? Рассмеется? Ведь он сам держал эту тираду наготове, чтобы «уесть» Татьяну, а она нахально и с милой улыбкой украла у него любовно приготовленное оружие, столь неосмотрительно оставленное без присмотра.

Уланов, однако, не растерялся, он все-таки профессионал, и Татьяна оценила это по достоинству.

– Но вы можете хотя бы назвать фамилию того продюсера, который подпольно делает фильм по вашим книгам?

– Могу. Его фамилия Дорогань. Всеволод Семенович Дорогань.

– Таким образом, как только фильм появится в видеопрокате, вы немедленно обратитесь в суд? – уточнил Уланов.

– Немедленно, – подтвердила Татьяна.

– И что должен будет сделать суд?

– Для начала будут арестованы все копии видеофильма. Конечно, то, что уже будет продано, останется у тех, кто купил кассету, но все остальное будет арестовано и, вероятнее всего, уничтожено.