Я умер вчера

– Не кривите душой, – сказал он негромко. – Вы до сих пор не можете меня простить, да? Вы сердитесь на меня, и должен заметить, сердитесь справедливо. Ну и что мы со всем этим будем делать? Сейчас вы отказываетесь мне помочь в такой завуалированной форме, завтра вы откажете мне более прямо, послезавтра начнете грубить, и мы погубим нашу дружбу или как вам удобнее называть наши отношения. Вы мне глубоко симпатичны, я дорожу вашим добрым отношением ко мне, и мне будет больно, если мы не достигнем взаимопонимания. Да, я был груб с вами, даже безжалостен, но это было вызвано интересами дела. Впрочем, я вам все уже объяснял, повторяться нет смысла. Проявите великодушие, поднимитесь над ситуацией и подумайте о том, что у нас с вами не так уж много близких людей, которым мы можем доверять полностью и безоговорочно. Так нужно ли терять их, идя на поводу у амбиций?

«Он вертит мной, как куклой, – подумала Настя как-то отстраненно, будто наблюдая за собой со стороны. – У него потрясающий дар убеждать. Я ведь умом понимаю, что он был не прав, подставив меня тогда, зимой, и ничем, ни единым словом, ни жестом не облегчив мои мучения. И все равно не могу на него сердиться. Мне хочется его простить. Более того, я начинаю чувствовать себя виноватой перед ним, словно моя обида – это пустой бабский каприз. А может быть, так оно и есть, и все мои страдания выеденного яйца не стоят?»

– Вы сегодня уезжаете? – спросила она вместо ответа.

– Да, вечером.

– Надолго?

– На пять дней.

– Когда вы вернетесь, я нарисую вам Готовчица маслом на холсте.

Заточный улыбнулся тепло и солнечно, сверкнув двумя рядами безупречных ослепительно белых зубов. Его желтые глаза вмиг превратились в два расплавленных золотых слитка. Никто не мог устоять перед этой знаменитой улыбкой.

– Можно, я вас поцелую? – спросил он тихо.

– Не надо, – так же тихо ответила Настя.

– Почему?

– Это может быть неправильно понято.

– Кем?

– Мной.

– Это не важно, – ответил с улыбкой Иван Алексеевич. – Главное, чтобы я сам правильно это понимал. А я понимаю это правильно, вы можете не беспокоиться.

Он осторожно коснулся сухими губами сначала одной ее щеки, потом другой.

– Я рад, что вы смогли перешагнуть через себя. Через пять дней я вам позвоню.

Он круто повернулся и быстро пошел к выходу из парка, хотя обычно провожал Настю до поезда метро.

ГЛАВА 9

Поднимаясь в лифте в квартиру Бориса Михайловича Готовчица, Настя все еще сомневалась в правильности того, что делает. Разумеется, просьбу Заточного нужно выполнить, тем более она обещала. Но вот таким ли способом?

После разговора с генералом подозрения в адрес психоаналитика сошли практически «на нет». Если его проверяли как возможного кандидата на работу в информационно-аналитическую службу в МВД, то в эту проверку в обязательном порядке входило и наружное наблюдение. Плохие, видно, попались наружники, если Готовчиц их срисовал, а может быть, он и в самом деле удивительно наблюдательный человек, обладающий великолепной памятью на лица. Так что уважаемый Борис Михайлович в этой части ничего не выдумал, просто так совпало, что до кражи за ним ходили люди из МВД, а после кражи, то бишь взлома, – частные сыщики, нанятые его супругой. Эту позицию следует еще уточнить. Пусть Готовчиц даст словесное описание тех двоих наблюдателей, которых он не опознал среди сотрудников сыскного агентства «Грант», а Настя потом попросит Заточного узнать, эти люди висели на «хвосте» у психоаналитика или нет.

Да и к убийству собственной супруги Готовчиц при таком раскладе вряд ли причастен. Одна из версий состояла в том, что частные детективы, осуществлявшие слежку за Готовчицем, наткнулись на кого-то, с кем он был связан криминальным бизнесом. Потому и убили Юлию Николаевну, чтобы не проявляла излишнего интереса к тому, к чему не следует. Но если Заточный утверждает, что Готовчиц чист, аки дитя невинное, то эта версия не выдерживает никакой критики и должна быть немедленно отброшена. Никаких «опасных» людей среди связей Бориса Михайловича нет.

После последней встречи Насти с Готовчицем прошло всего четыре дня, и она удивилась тому, как сдал он за это время. Щеки ввалились, под глазами чернота, взгляд потухший. «Господи, что страх делает с человеком, – сочувственно подумала она. – Я, наверное, тоже распсиховалась бы не меньше, если бы за мной следили, а я не понимала, кто и почему. А он еще и жену похоронил».

– Что на этот раз? – устало спросил Готовчиц, провожая Настю в комнату. – У вас появились новые вопросы?

– Да. Но не в связи с убийством вашей жены. Борис Михайлович, я пришла к вам как к частному лицу. Это ничего? Вы не сочтете, что я злоупотребляю служебным положением?

Готовчиц заметно оживился, даже глаза слегка заблестели.

– Вам нужна консультация? Психологический портрет преступника?

Настя поняла, что он рад был бы отвлечься от своих переживаний и поговорить о чем-нибудь не связанном со смертью жены.

– Консультация нужна, но не по поводу преступника. Я хотела бы поговорить с вами о себе.