Я ухожу, любимый

С лица ее сходит краска, вид очень потерянный. Больше всего напрягает ее дыхание: сбивчивое, поверхностное, как будто ей сложно дышать… как будто она задыхается!

В голове срабатывает щелчок. Словно именно с этого момента начинается обратный отчет. Внутреннее неизвестное чувство заставляет выжать педаль газа и, практически не разбирая дороги, мчаться. Вперед. Вперед. Просто вперед. Руки трясутся, я напряженно сбавляю скорость, задаю Зорине вопросы, мы разговариваем. Меня прошибает холодный пот. Она сама ничего не может мне объяснить. Говорит, что болит. Немного. Вот где-то там. Внутри. И еще немного отдает в сторону: прикладывает ладонь к ребрам. Я просто не понимаю, что делать, и да, это оно самое. То, чего мы так боялись. Сто процентов. Сто, мать твою, процентов!!!

Фокусирую взгляд на дороге, стараясь вести машину плавнее, но не тормозить. Плевать на приличия, плевать на все, трясущимися пальцами я вновь дотягиваюсь до телефона. Набираю доктору. Сам не понимаю, я несдержанно ору я в трубку или же спокойно объясняю ситуацию, в голове смешалось все, лишь только страх противными щупальцами опутывает меня все сильнее и яростнее, отнимая воздух по крупицам. А можно лучше я задохнусь?! Можно все это отвесить мне, а не ей?!

От врача я получаю четкие инструкции, он подтверждает, что раз мы уже выехали, то нужно прибыть в клинику оперативно.

Отбивая вызов, я вновь обращаюсь к Зорине с вопросами. Она растеряно отвечает: боится. Она так боится! В ее широко распахнутых глазах мелькает неведомый страх и на губах застывает беззвучный вопль ужаса.

Расстояние до цели вроде и не слишком большое, но мы все едем, и едем, и едем. Как будто на месте стоим! Дорога тянется бесконечно!

— Акрам, — сдавленным голосом обращается ко мне Зоря. — Ты же позаботишься о ней, правда?

— Вместе позаботимся, — стою на своем я. Челюсти сводит, я в шаге от пропасти. Иду по краю, и нельзя оступиться!

— Но вдруг… если я не смогу сама, ты передай ей потом, что я ее очень любила и ждала, ладно? — голос ее подобен шелесту ветра, тихому, смолкающему. Или огоньку — затухающему, от которого почти ничего не осталось. — Ты обещаешь? Обещай, пожалуйста…

Все. Меня уносит. Просто нет меня. Внутри вулкан извергается, мне хочется вцепиться в руль и выдернуть его к чертовой матери, орать во весь голос. Но что это даст? Ощущаю себя никчемным. Пустышкой. Немощным и бессильным.

— Мы оба ей расскажем, как ждали ее и как сильно любим. Оба, Зорь. Все в курсе. Врачи готовятся. Все будет хорошо. Завтра увидимся. Втроем.

Преувеличиваю, знаю. Но… а как еще?

Ну! Ну! Ну же!

Есть! Впереди за деревьями маячит верхушка клиники.

Подъезжая к воротам, я хватаю Зорину за руку, сжимаю крепко, наверное, сильнее, чем нужно. Останавливаю тачку, тут же впиваюсь в побелевшие губы, не позволяя себе думать о том, что это может быть наш последний день вместе. Последний раз, когда я смотрю в ее глаза цвета неба. Неужели это небо не поможет нам? Неужели?!

‍— Я тебя бесконечно люблю. Так сильно что… — сглатываю, стараясь быстрее произнести заветные слова, мысль, что я могу просто не успеть, жалит меня! — Что не получается выразить словами. Ты всегда была для меня той самой, просто я сплоховал. И всей жизни моей не хватит, чтобы извиниться. Ты только не уходи. Останься со мной, останься. Я каждый день готов извиняться, только будь рядом, я тебя умоляю!

Дыхание мое дрожит, голос срывается на крик, самообладание отказывает мне напрочь!

Нельзя терять драгоценные секунды, нам нужно идти!

— Акрам…

Вновь слезы, вновь ее слезы! Я ей хоть что-то дал, кроме слез и разочарования?!

Обнимаю ее лицо ладонями, приближаю свое. Большими пальцами торопливо стираю горячую влагу.

— Я тебя буду здесь ждать. Ты слышишь? Буду тебя ждать. Столько… сколько нужно. Никуда не уйду, — пытаюсь отдышаться, но я продолжаю задыхаться, не получается глотнуть целебный кислород. Скорее, скорее, нам нужно туда…

Когда мы оказываемся внутри здания, я сразу же остаюсь один, слепо глядя в след захлопнувшейся двери в конце коридора.

Я не верю, что она оттуда не вернется. Я не верю…

Глава 43

Бах!

Бах.

Бах…

Это сердце пытается сломать грудную клетку, чтобы оказаться поближе к Зорине.

Это дрожь, что пробивает во мне каждый атом, парализуя мозг.

Это страх и безнадежность, что сковывают меня, не позволяя мыслить здраво.

Это каждая секунда, что растягивается до бесконечности, равнодушно и гулко отсчитывая ход времени в безжизненном коридоре, где никого нет.

Руки трясутся.

Я не могу молчать.

Безмолвие меня убивает.

Выхожу на улицу. Какое-то время топчусь возле машины. Мысли самые страшные и мрачные. Как будто это я виноват во всем. Как будто это мое наказание. Как будто меня поманили безграничным счастьем, показали уютные картины будущего, согрели теплым обещанием. И забрали все в одночасье, а надежда уже не работает.

Меня уверяли, что эти операции не длятся долго. Много времени они не занимают, но даже его нужно оставить позади.

Я всегда думал, мне поддержка не нужна. Я сам взрослый и сильный. И сам все смогу.

Абсурд.