Я ухожу, любимый

Обед протекает неторопливо, разговор завязывается неспешно. Я больше молчу, мне так комфортнее. Ребята обсуждают свадьбу, втягивая и меня в разговор. Только сейчас замечаю, что наши с Акрамом пальцы переплетаются и лежат на моем колене. Я при всем желании не могла бы объяснить, какие нас с этим мужчиной связывают отношения. Помимо того, что было. Что у нас сейчас? И есть ли хоть что-то. Сказать нет — и это будет неправдой. Да — тоже.

— Так, а вы почему не распишетесь? — неожиданно интересуется Аяз, и в комнате становится тихо. Как на кладбище. Даже звон столовых приборов стихает. Лена меняется в лице, кажется, она ногой под столом тихонько задела Аяза, пытаясь дать понять: это не то, что следовало бы сейчас обсуждать. Но Аяз не смущается. Строго смотрит на Акрама, потом переводит внимательный взгляд на меня. — У вас ребенок скоро родится. Не думали об этом?

— Аяз, они не хотят это обсуждать, — открыто одергивает жениха Лена, и тот начинает хмуриться и с неудовольствием разглядывать будущую жену. Не по душе ему пришлась такая открытая демонстрация женской прямоты.

— Это обычный вопрос, — с нажимом отвечает он. — И он никого не задевает.

— Мы хотим это обсуждать, — спокойно вклинивается Акрам в спор сестры и Аяза. Отодвигает тарелку свободной рукой, сильнее сжимает мои пальцы в знак поддержки. — Просто наедине. Чтобы никто не слышал. Это наше личное, — виртуозно Акрам очерчивает границы дозволенного, и Аяз принимает установленные рамки.

Да уж. Мне немного неловко. Пожалуй, это первый раз, когда Аяз вызывает у меня чувство резкого неодобрения.

Спасибо Акраму, он мягко, но настойчиво запретил посторонним людям лезть в наши отношения.

И тут я одергиваю себя. Я ведь сама настаивала, чтобы эти отношения закончились. Неминуемо и без обсуждений. А теперь…

— Ну что ты пристал к ним! — сквозь зубы цедит Лена жениху едва разборчиво. Выглядит при этом крайне неодобрительно.

— Мы на балкон выйдем, — твердо заявляет Акрам и переводит выжидающий взгляд на сестру. — Никто не против?

— Нет-нет! Конечно! — подскакивая с места, заявляет Лена, а я в который раз любуюсь аристократическими чертами ее лица и прекрасной фигурой. А волосы! Какая же она красивая! — Только там у меня сломался механизм, я закрою вас изнутри, а вы нам постучите. Я впущу вас обратно.

— Ага! — шутливо возмущается Акрам. — А если вы свалите? Нам до утра вас ждать?!

— Ой, иди уже, давай-давай! — подначивает Лена. — Позвонишь если что!

— А то я не знаю, как ты телефон вырубаешь, когда «надо»!

— Чшшш! — шикает она на брата, а я улыбаюсь. — Извините, — тут же сокрушенно шепчет она, — Аяз не подумал.

Мы выходим на балкон, оказываясь запертыми. Лена закрывает шторы.

Странное ощущение...

Уже, кстати, довольно жарко на улице. Лето пытается поскорее заявить свои права.

Мне вдруг в голову приходит неуместная мысль, но я ее озвучиваю.

— Акрам. А Лена знает про братьев? По отцу.

— По факту да. Подробностей — нет. Мы не общаемся и никогда не искали встречи с ними. Нам это было неприятно.

— Ясно. Ты разозлился от вопросов Аяза?

— Впервые мне захотелось ему нагрубить. Раньше так и сделал бы.

— А теперь?

Его ладони медленно ползут по моим бедрам выше, выше, привлекают к себе за талию. И все равно между нами остается расстояние.

— А я теперь на многое смотрю иначе.

Взгляд его перемещается на мои губы. Акрам смакует их, не касаясь, лаская лишь взглядом, очаровывая, гипнотизируя. Он долго раздумывает, прежде чем склонить голову.

Губы его твердые, знакомые… чувственные. Несмотря на шелестящий трепет, я все же нахожу в себе достаточно сил и разума отвернуться. Но Акрам не останавливается: неторопливо он целует мою щеку, продвигаясь к шее, ласкает меня самозабвенно, упиваясь этой потерянной возможностью, прижимает к себе насколько может.

Его пальцы зарываются мне в волосы, лаская кожу головы, Акрам соблазняет чувственностью, жадностью, он голодный до меня…

В какой-то момент дыхание мое становится прерывистым, потому что в голове проносятся картины наших бурных ночей, а тело, отчаянно истосковавшееся по моему Акраму, плавится от его близости.

И не ему одному сложно это забыть. Это незабываемо…

— Я слишком многое хочу тебе сказать. Боюсь, что не вовремя. Боюсь, что слишком рано. Но…

— Но и не успеть боишься? — напряженно выдыхаю я.

Он смотрит на меня загнанным зверем. И раны его невидимы. Но они есть. И много. Я знаю. Мы о многом говорили в последние дни, многое он мне открыл. Такое, о чем я раньше и не догадывалась.

Звонит его телефон, и Акрам замирает. Чувствую, что он готов выругаться, но я спокойно его глажу по предплечью и прошу ответить.

Когда он смотрит на экран, недовольно прищуривается. Напрягается.

Что такое? Взглядом я задаю этот вопрос, а в ответ Акрам лишь поворачивает телефон экраном ко мне. Хм… отец.

— Да, — не здороваясь, бурчит он в трубку, раздраженно принимая вызов. — Занят. У меня всегда дела. В том числе. Нет, не получится. Я с Зориной буду. Нет, вместе мы не приедем. Ну потому что не хотим приезжать. Я уже ответил. У тебя что-то еще? Тогда отбой. Всего хорошего.

И прячет телефон в карман.