Я ухожу, любимый

Зоря всегда предпочитала одеваться скромно, особенно на работу. Часто волосы собирает в строгую высокую прическу, а я обожаю, когда ее чуть вьющиеся светлые локоны касаются поясницы.

— Нет, я как раз перекусила перед выходом.

Она пожимает плечами, а я зубами цепляюсь в возможность немного побыть с ней.

— Тогда предлагаю выезжать. Погуляем на месте… — я вижу нерешительность в ее глазах и пытаюсь поскорее подобрать еще слова, но каждое из них застревает в горле. — Да? — уточняю неуверенно.

— Да, хорошо, — негромко усмехается она. — Поехали.

— А хочешь чего-нибудь? — уточняю я, помогая ей занять место. — Помнишь, мы раньше покупали всякие вкусности. А! Пирожные! Помнишь те, с клубничной начинкой! Давай зацепим к чаю?!

Нервозность поглощает меня полностью. Я, как пацан, что двух слов связать не может при виде своей королевы: недоступной, далекой, холодной. И так хочется привлечь ее внимание и особенно удержать его! Но теперь это кажется таким неуместным. Свою королеву мне удалось сломать. Непреднамеренно. Ненароком, но… сломать.

— Нет, Акрам. Не стоит. Если честно, я и чай не особенно хочу.

— Потому что из моих рук? — уточняю я очевидную истину.

Это больно. Это, оказывается, нереально больно. Раньше — рядом с ней — у меня было все. А теперь я нищий.

— Нет. Просто волнуюсь сильно, — шепчет она едва слышно и опускает глаза цвета ясного неба. Голос ее начинает дрожать. — Мне страшно туда ехать. Спасибо, что ты сегодня со мной.

Глава 27

Левой рукой я незаметно хватаюсь за стул, на котором сижу, сжимаю сильно, до пронизывающей боли так, что синеют кончики пальцев!

Челюсть моя твердеет, я рвано выталкиваю воздух из легких. Тело снедает дрожь.

Секунда, две, три. Чтоб мне подавиться этим долбанным воздухом! Все слова застревают костью поперек горла!

Зорина сидит в отчаянии, прячет взгляд. Слез нет, но она сломлена. Я сам подвис где-то между небом и землей. Все, что было до сегодняшнего дня, кажется чем-то иллюзорным и нереальным. И таким далеким, будто было в сказке, а не наяву. Теперь же — мой мир меркнет и висит на волоске. Новый мир, к которому я еще даже и привыкнуть не успел. Не успел надышаться, но уже впустил в свою жизнь.

Тяжелейшим усилием воли я стараюсь унять противный озноб и укладываю ладонь поверх Зориных пальцев, сжимаю некрепко в знак поддержки, обозначаю: я рядом.

Наши взгляды скрещиваются. В ее небесные глаза боязно заглядывать. Там столько безысходности и подавленности… и страха.

Моя девочка не может даже сжать мои пальцы в ответ.

— Под наблюдение ложиться обязательно? — уточняет Зорина беспомощно.

— Необходимо провести ряд процедур и исследований, я обязан выписать вам направление, если вы хотите и у вас есть возможность все сделать самостоятельно и очень быстро, то пожалуйста. Я не могу запретить.

Зоря обречено смотрит на меня, полосуя безжизненным взором, будто молчаливо просит о помощи, а сама она растеряна, не понимает, за что уцепиться.

Я чуть резче, чем следовало бы, пододвигаю к ней стул и, наплевав на присутствие постороннего человека, заключаю ее лицо в ладони. Мягко, нежно поглаживаю ее голову, щеки, мое лицо слишком близко к ней.

— Все нормально, — пытаюсь я ее уговаривать. — Мы сделаем так, как ты захочешь. Просто нужно через это пройти поскорее. Как для тебя будет лучше?

— Я… я не знаю…

— Можно мы на минуту выйдем? Я сейчас вернусь, — уточняю у доктора и получаю в ответ щедрый кивок.

Помогаю Зорине подняться и за руку веду ее в коридор.

Обнимаю за талию, осторожно глажу живот, не понимая, как сильно и бесконтрольно трепещет все внутри.

— Зорь. Мы сделаем все, что нужно. Так, как тебе будет спокойнее и удобнее. Хочешь — договоримся на полное обследование в клинике, я могу в палате провести с тобой все время. Хочешь, состыкуем диагностику, анализы и все пройдем в срочном порядке. Не имеет значения как. Важно сделать это быстро. Я в любом случае буду с тобой, мы поедем вместе.

Подбородок ее дрожит, я не сдерживаюсь и прижимаю так близко, как могу.

— Я не хочу сейчас в больницу. Если можно…

— Можно. Посиди пока здесь.

Ладонью указываю на мягкие кресла из темно-зеленой кожи. Зорина не спорит. Но на меня смотрит затравленно.

Я возвращаюсь в кабинет врача.

Занимаю один из свободных стульев и подаюсь вперед, деловито укладывая запястья на стол.

— Мы хотим все пройти сами, желательно здесь, — резюмирую я. — Мне список, пожалуйста.

Доктор дает краткие пояснения, набирает текст, громко барабаня по клавишам. Я фиксирую в голове каждое его слово.

— Давайте по факту. Уточнения будут, но общая картина вам уже ясна. Можно со мной обговорить? Как, что, когда? Риски? Чтобы Зорина этого пока не слышала. Вы же видите, в каком она состоянии.

Врач повторяет слова Гелены, спокойно сообщая, что нужна операция.

— Я так понимаю, что как можно быстрее?

— Позвольте дождаться всех расшифровок.

— На данном этапе что можете сказать? — настаиваю я.

— На более ранних сроках я бы посоветовал аборт. Без исключений.

Внутри меня боевой пес принимает стойку и ощетинивается.

— Но? — не унимаюсь я. Последнее слово из его уст почти что перерезает мне вены.